Описанные ниже события двухлетней давности произошли в ущелье Актру Северо-Чуйского хребта на Алтае, где я провел в 2006 году незабываемое лето. Пройдя обучение в школе инструкторов, я остался на стажировку и совершил интересные по содержанию восхождения, Все это серьезно повлияло на мое становление как альпиниста и коренным образом изменило отношение к горовосхождениям. И вот только теперь, спустя два года, разменяв на мероприятиях различного формата- от Безенгов и Алтая до пика Ленина свою вторую сотню инструкторско-тренерских дней, хочется подвести некоторые итоги и попытаться сформулировать: что было хорошо, а что могло бы быть еще лучше какие навыки и знания пригодились в моей инструкторской деятельности, а какие пришлись не совсем к месту. Итак…

Часть первая. Курсантская

О мотивах. Не могу сказать точно, что побудило меня поехать в школу инструкторов. В мае 2004 г . случилось мне стать очевидцем проводимой в альпцентре Актру, куда я приехал на альпсмену, сибирской школы инструкторов-методистов альпинизма. Школа эта была по нынешним меркам просто огромная- около 30 курсантов от 2-разрядников до мастеров. Школа работала в условиях жесточайшей нехватки тренерского состава. Как результат, обязанности тренеров исполняли курсанты- старшие разрядники, с которыми непосредственно занимался старший тренер, на других курсантов у него просто не хватало времени. О качестве подготовки в таких условиях судить не берусь в силу заведомой своей некомпетентности в данном вопросе на тот момент. Однако, что запомнилось особенно хорошо, так это слова одного из выпускников школы (кстати, и.о. тренера), что после школы он по-другому стал смотреть на альпинизм. «Как это по-другому?»- подумал я и решил испытать это на собственном опыте. И вот я здесь, на алтайской школе инструкторов- методистов альпинизма в ущелье Актру, проводимой на месте уже вторично почившего одноименного альплагеря.

Об Актру. « Но почему именно Алтай?»- спросите вы и будете очень логичны. Ведь москвичу гораздо удобнее заниматься в московской городской школе (в то время она еще проводилась), да и место проведения школы в горах- в Дигории на Кавказе- несравненно ближе к Москве, чем затерянное в далеких алтайских горах ущелье Актру. Но если вы задали этот вопрос, значит, вы никогда там не были. Актру- это белоснежные ледники, практически лишенные конечных морен (!), простирающие свои языки почти до таежных реликтовых кедров, Актру- это ослепительно-белые вершины, отражающиеся в ровной глади чистых моренных озер. Актру- это чарующее разнотравье на склонах Учителя, памятная поляна эдельвейсов в нескольких шагах от лагеря и своя луковая поляна, служащая неиссякаемым источником зелени для лагерной кухни. Актру в майские праздники- это место встречи всех альпинистов Западной Сибири, начиная с омских новичков, которых традиционно вывозят туда на первый сбор, до Заслуженных Мастеров, таких, как Глеб Соколов. Это усеянные разноцветными палатками поляны и лиственничные рощи, это веселый гомон новичков и сосредоточенность разрядников, собирающихся на свою первую «пятерку»- на «сосульку» вершины Снежная, это долгожданные встречи и песни под гитару у костра… Актру- это любовь с первого взгляда и на всю жизнь. Впрочем, я увлекся.

О нас. Нас десятеро курсантов. Восемь 2-разрядников и двое 1-разрядников, семеро лиц мужеского полу и трое женского, включая врача- всего два отделения. Из Москвы, Уфы, Свердловска, Челябинска, Омска, Барнаула, Рубцовска и даже Петропавловска-Камчатского. Хотя проводит школу Томская ФАиС, среди нас нет ни одного томича (Ау! Что там насчет «установки «свой-чужой», якобы характерной для региональных школ?). «Чистых» 2-разрядников, т.е. 18-летних мальчиков-девочек лишь с пятью «тройками», нет ни одного, почти все с опытом работы с участниками в низовых коллективах. Нас немного. По нынешним меркам, нас даже непростительно мало для того, чтобы вообще проводить школу. К сожалению, проведение школы почти до самого конца было под вопросом, да и июнь- далеко не самое лучшее время с точки зрения массовости. Но, как оказалось впоследствии, эти неочевидные минусы обернулись реальными, вполне осязаемыми плюсами. Во-первых, мы не знали, что такое дефицит тренерских кадров. Во-вторых, это позволило старшему тренеру досконально узнать всех курсантов, поработать с каждым курсантом персонально и лично вникать во все тонкости учебного процесса в обоих отделениях. В-третьих, особая, ни с чем не сравнимая атмосфера маленького коллектива, где все знают всех- не просто в лицо или по имени, а лично.

Кстати: как-то прошло незамеченным решение Правления ФАР об увеличении минимального численного состава школы инструкторов до 4-х отделений (16 курсантов минимум). К сожалению, мотивы принятия такого решения для широкой альпинистской общественности озвучены не были, а между тем это решение делает проведение региональных школ практически невозможным (какой регион сможет набрать 16 перворазрядников, мотивированных на обучение в школе, если даже Центральная школа набирает 4 отделения «со скрипом»?)

О тренерах. Наши тренеры- «заслуженный кмс» Петрович (Ткаченко А.П., инструктор 2-й категории, ОБ школы) и мастер спорта Щукин В.И. (инструктор 1-й категории). О старшем тренере следует сказать особо. До этого момента моя альпинистская судьба не сводила меня с фигурами такого масштаба. Мастер спорта СССР, инструктор 1-й категории Левин М.С. является одним из основоположников сильнейшей в свое время челябинской школы альпинизма, в рядах которой были такие известные мастера, как Г.К. Рожальская, А. Г. Рябухин, В.В. Рязанов. Представитель славного поколения золотого века советского альпинизма. Годы берут свое, многие из них навсегда ушли от нас, других «уходят» на волне перемен… Крепкого здоровья Вам, Михаил Семенович, и пусть Ваше тренерское долголетие станет залогом наших пусть пока небольших, но от этого не менее реальных инструкторских удач!

О том, чему нас учили. Итак, школа приступила к работе. Собеседование было проведено в долгой дороге по Чуйскому тракту, затем защита письменных работ, и с первых же часов мы столкнулись с необходимостью отработки и усвоения огромного объема учебного материала в довольно сжатые сроки (общая продолжительность школы- 15 дней). И это при том, что подходы под места учебных занятий и на зачетное восхождение практически отсутствовали- все в пределах получаса от лагеря! До обеда- практические занятия на рельефе, после обеда- занятия в лагере, лекции, зачеты, промежуточные экзамены… Узлы, скалы, снег, лед, подручные средства, переправы, правила горовосхождений, медицина, педагогика, методика, безопасность, безопасность и еще раз безопасность… Нередко чтение лекции прерывалось и курсантам предлагалось продолжить и развить тему- не заснешь (этот прием мною был взят на вооружение и с успехом использовался в дальнейшем). На зачетах неудов не ставилось: нерадивый курсант отправлялся за дверь доучивать, затем возвращался, следовали новые вопросы, и так зачастую по нескольку раз до получения положительного результата… Ленивое течение мыслей становилось непозволительной роскошью. И дискуссии были, к примеру, вечный вопрос о «верхе»- здесь Центральная школа ничего нового не открыла, только у нас они проводились в рабочем порядке. Оторванность от мира, практически полное отсутствие связи с цивилизацией и некоторая замкнутость нашего коллектива создавали непередаваемую атмосферу эдакой «настройки мозгов», «погружения» в творческий процесс обучения, постепенно приходящего понимания, что «этому» невозможно научить, что ты должен научиться прежде всего сам, а тренеры только твои помощники на этом нелегком пути. И когда настала пора экзаменов, они превратились в некоторую формальность, поскольку мы- тренеры и курсанты- знали друг о друге практически все, о наших возможностях, достоинствах и увы, (куда же без них!) недостатках.

И о том, чему не учили. В лагере не было электричества! Точнее, был совершенно убитый генератор, который включали на пару часов вечером, и из-за которого сгорали зарядники к мобильным телефонам. Поэтому ноутбуков, флэшек и прочих причиндал не было. Однако, отсутствие благ цивилизации и примитивное снаряжение не помешали английским и швейцарским альпинистам взойти на кавказские пятитысячники еще в 19-м веке, а Нортону в 1924 г . на Эвересте достичь высоты 8600 м без кислорода, без провешенных шерпами перил и без протоптанной ими же тропы- у кого повернется язык назвать их слабыми, «устаревшими» альпинистами? Не было спонсоров- курсанты платили за себя сами, а значит, не было фирменных именных курток. Не было соревновалок на сложном рельефе- во-первых, за отсутствием такового в окрестностях лагеря, а, во-вторых, в целях экономии учебного времени. Хотя однажды соревнования все-таки были проведены (опять же в рамках учебной программы)- по укладке бревна и переправе по нему. Результат оказался довольно предсказуемым: отделение, в котором были оба перворазрядника, соревнования проиграло «с треском», причем в обоих смыслах- ребята сломали бревно при укладке (не их вина, что они видели это бревно впервые, а в отделении 2-разрядников были курсанты с опытом турмногоборья). Не было занятий по установке платформ- учебные отделения платформы не используют. В лагерь не приезжали именитые звезды- к подготовке начинающих альпинистов техника и тактика прохождения сложных стен имеют крайне отдаленное отношение, а для того, чтобы быть в курсе последних событий и достижений в альпинизме, существует такая полезная вещь, как интернет- дома и в свободное время.

А еще у нас не было закапывания в снежную могилу. Да-да, именно так, без кавычек. И дело не только в том, что до ближайшего большого снега – до «лопаты» ледника Стажеров часа 3 пути. Как бы помягче… просто интересно, как должно быть развито «mountain sense», чтобы позволять себе такое панибратство по отношению к горам? Существует замечательная пословица: «Не буди лихо, пока оно тихо». Правда, если ходить исключительно однодневную «технику» в небольших горах, тогда да, конечно… А если учесть огромные трудо- и временные затраты при выполнении этого упражнения, крайне низкую загруженность участников (один-двое копают, затем третий ложится, потом четвертый-пятый его закапывают, а остальные в это время стоят и смотрят), то честное слово, становится просто жаль потраченного времени, которого в горах всегда не хватает.

Часть вторая. Стажерская

Еще вчера были экзамены, а уже сегодня- заезд первой смены. По школе мне было выставлено «хорошо» и две смены стажировки. Что ж, и на том спасибо, поскольку 2-разряднику рассчитывать на большее было бы очень уж самонадеянно. По Положению, стажер должен проходить стажировку под руководством действующего инструктора. Наверно, когда утверждалось это положение, проблема нехватки инструкторов не стояла так остро… Короче, вот тебе отделение- и в путь!

Знакомлюсь с отделением. Два парня-промальповца, приехавших в Актру для получения 3-го разряда с целью профессионального роста (в лагере инструкторит их руководитель)- в горах впервые. Остальные значкисты, даже с превышением: двое возрастных супругов, работа которых связана с активным туризмом, и им тоже необходим разряд- им не хватает 2Б и трое девиц- значкисток. И еще Элеонора- с немалым горным опытом и с отсутствием документов в его подтверждение.

Скалы-скалы-лед и настает пора «открывашки». Предлагается классическая 1Б района- Кзылташ. Тем более, что туда же идет открываться с разрядниками Петрович. Предложенный вариант отклоняю и предлагаю свой: через перевал Учитель в соседнее ущелье, далее подъем на гребень и по нему на вершину Юбилейная. Спуск через Голубое озеро- и в лагерь. Все за день. Единожды ранее пройденная «единичка» Б, и неблизкая. Все время на маршруте находимся с Петровичем в пределах прямой видимости и почти на голосовой связи- взаимная подстраховка обеспечена. Старший тренер Левин М.С. слегка удивлен «встречным планом», но «добро» дает. Ура! Ну не люблю я эти альпиниады!

Чих-пых, Чих-пых! Мой паровоз натужно, но уверенно ползет на Учитель. С отделением до перевала идет Азат, подрядившийся на хозработы в лагере за возможность ходить горы «для себя». И не напрасно- на перевале Учитель один из промальповцев решает возвращаться. Вряд ли ему хуже, чем хрупким девчонкам, просто разный уровень мотивации. Ну невозможно стать альпинистом по производственной необходимости (служебному, воинскому долгу и т.п.)! Азат сопровождает его вниз, теперь ему дорога в отделение новичков.

Спуск на ледник, затем долгое и нудное нарезание зигзагов по мелкой живой осыпи- и мы на седловине гребня Юбилейной. Надеть обвязки и связаться. Как все, надеваю полную систему и каску.

Ни для кого не секрет, что многие инструкторы на восхождениях 1-2 к.с. не просто ходят вне связок, но и вообще не берут с собой каски и страховочное снаряжение. Безусловно, инструктор высокой квалификации способен безопасно и безаварийно пройти вне связки технически несложный маршрут. Опять же необходимость постоянного контроля за действиями участников требует определенной свободы передвижения по маршруту. Но! Коллеги, не слишком ли рано мы приучаем наших учеников к двойным стандартам? А как быть с личным примером наставника? И участники видят, что инструктор от них требует одного, а сам поступает по-другому. И вполне закономерно возникают вопросы: «А так ли они действительно необходимы, эта грудная обвязка (каска, страховка, … далее список можно продолжить)». Конечно, можно их оборвать: «Ваше дело учиться, а не ставить себя на одну доску с инструктором!» (Помните, откуда это?)- и, если ничего не произойдет, они просто разъедутся с укрепившейся уверенностью, что все требования инструктора по обеспечению безопасности- попросту фигня. А если произойдет…

Так, 1-разрядник С., за несколько месяцев до приезда в Центральную школу, совершая восхождение с отделением новичков по маршруту 1Б к.с., сорвался на технически простом участке. В момент срыва к веревке пристегнут не был, каски, кошек и ледоруба не имел, а с палками не смог провести самозадержание. К счастью, улетел неглубоко и отделался ЧМТ, но всему сбору доставил удовольствие попрактиковаться в транспортировочных работах. А стыд-то какой!!!

Другой пример, из более позднего личного опыта. Значкист А.Дымов, совершая восхождение на в.Архимед 2Б к.с., после прохождения первым скального участка средней трудности: «Когда я увидел, что инструктор, ранее шедший вне связок, при прохождении этого участка вторым по моим перилам встал на «скользящий», это резко повысило мою самооценку».

На предвершинном жандарме Кзылташа видим отделение Петровича. Ну ладно. Определяю порядок движения: первой ставлю самую медленную связку с тем, чтобы связки не разбежались по гребню, а сам выхожу вперед, выбираю путь и подчищаю маршрут, одновременно наблюдая за действиями связок. Скалы простые, но сильно разрушенные, все проходится со страховкой через выступы. Через полтора часа гребень становится проще и выполаживается. Дальше проблем нет. Пропускаю всех вперед и замыкаю караван. Педагоги идут последними и заметно устали, но держатся.

Вершина- тур- записка- перекус- спуск по осыпям к озеру- отдых- по леднику до бараньих лбов- тропа- и мы в лагере задолго до истечения контрольного срока. Левин М.С. явно доволен.

Обязательный разбор восхождения. Некоторые участники жалуются на слишком высокий, по их мнению, темп движения на подходах и маршруте. Наш главный судья- время- говорит об обратном: темп был довольно средний.

Подмечено, что приезжающие на сборы и в лагеря участники, как правило, очень прилично подготовлены технически, обладают хорошими навыками лазания, но их физические кондиции, мягко говоря, оставляют желать лучшего. Что неудивительно: почти во всех больших городах есть скалодромы, где есть возможность повышать уровень лазания, а достижение и поддержание высокого уровня физической готовности требует кропотливого и нудного труда, из года в год- кроссы, лыжи, бассейн и все в высоком темпе, в жару, в дождь, под снегом. Вот народ и не заморачивается.

И руководители мероприятий прочувствовали эту тенденцию- для сборов подбираются теплые районы с минимальными подходами (все это очень способствует «клеточному» росту), в стационарных лагерях учебные группы посещают одни и те же «классические» маршруты, другие, более протяженные, годами остаются нехоженными.

Кстати, снова из более позднего личного опыта: значкистка, постоянно отстававшая от отделения при любом темпе движения, на вопрос, в чем дело, возмущенно заявила: «А я иду в своем темпе!» Очевидно, предыдущий инструктор не смог ей объяснить, чем понятие «свой темп» отличается от физической неподготовленности. Будучи твердо уверенной в своей правоте, участница затем с тем же сбором поехала… на пик Ленина, где не смогла «своим темпом» дойти по тропе даже до лагеря 1 на морене (4400м).

Второй выход- сразу на две горы. Делаем подход под язык ледника Водопадный массива Купол (около 3000м), а оттуда- две горы за два дня- Снежная 2А и Караташ 2Б. В хижине на Водопадном обнаруживаем группу отдыхающих, так что взятые палатки очень даже к месту.

Вид, открывающийся с Водопадного- особая песня. Весь район Актру- как на ладони. Ледники Большой (или Левый) Актру, Правый Актру, вдоль ЮВ склонов Караташа ледопадом стекает Малый Актру. И венчает роскошную панораму ледовая шапка вершины Актру- высшей точки района. Заходящее солнце придает пейзажу особую прелесть.

Выход на Снежную и первая неожиданность. Неприятная. Участница жалуется на головную боль, приболела и идти на гору не может. Врача с нами нет, поэтому расспрашиваю о самочувствии, оцениваю состояние, даю таблетки анальгина и папазола и прошу туристов присмотреть за ней до нашего возвращения.

По ледовым склонам Купола подходим под маршрут, вяжемся и кошкуемся. И сразу вторая неожиданность: у Влада, второго промальповца, ломается передняя скоба кошки. А маршрут-то снежно-ледовый. М-даа…

Оцениваю маршрут. Перед нами заснеженный склон-гребень крутизной градусов 30. Но за перегибом круче и наверняка лед. Оставлять парня не будем, пойдем все, страховаться по полной. Палки- в сторону, ледорубы- в руки, а сам встаю в первую связку- делать удобные ступени.

Вечером, лежа в палатке, оцениваю наши шансы на завтрашней 2Б. Ходим мы медленно, работаем тоже. Отделение почти полностью женское. Есть риск схватить «холодную». С другой стороны, супругам нужна эта 2Б. Люди вполне адекватные и, кроме разряда, ни на что не претендуют. А что с остальными? С ними у меня запланирован еще один выход на в.Стажеров 2А. А что, если… свожу-ка я их на траверс Стажеров- классную, почти эталонную 2Б (по З гребню). А завтра ключ мы обойдем. И с этими мыслями засыпаю.

Каюсь, коллеги, грешен, но другого выхода, боюсь, на тот момент не было. Мне могут возразить: раз отделение не готово к этой горе- проводи дополнительные занятия. А если не готовы лишь отдельные участники, почему должно страдать все отделение? А тогда, скажете вы, оставь неготовых на бивуаке, а с другими иди на гору. А если по-человечески? Есть двое людей в возрасте, работники дополнительного образования. И им нужен разряд. И нет никаких амбиций. И ни один инструктор на «тройках» их никогда не увидит. Что, от российского альпинизма убудет, если эти двое закроют 3-й разряд? А все те, кто претендует на дальнейший рост в альпинизме, отработают разряд по полной на гребне Стажеров.

Разумеется, обход ключа не остался незамеченным. Элеонора на разборе выразила недоумение слабостью пройденного маршрута, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы, с одной стороны, не унизить людей истинными причинами отклонения от начала маршрута, а с другой стороны, не скатиться до лжи перед старшим тренером.

По плану отдых, совмещенный с занятиями в лагере. Переправы. Провожу практическое занятие сразу с двумя отделениями. Значкисты тянут полиспаст, новички смотрят.

Выше уже говорилось о наметившемся в последнее время уклоне в сторону «паркетного» альпинизма, когда навыки переправ через водные препятствия (и не только- например, через ледовые трещины) становятся неинтересным и отягощающим багажом для молодого поколения альпинистов. Вот и выпускники первой Центральной школы инструкторов посчитали излишними занятия по переправам. Подобное мнение представляется неправильным, и вот почему. Во-первых, на этих занятиях участники изучают полиспастные системы (а где еще до подготовки к зачету на первую 4А в двойке они это увидят?). Во-вторых, все-таки не все еще восхождения совершаются в обжитых районах со стационарными мостами, да и последние, увы, не вечны. И главное, как без переправ проводить процедуру «посвящения» новичков? :-)

А дальше уже не смешно: летом 2004 г . в альпцентре «Актру» при проведении занятий по наведению навесной переправы в результате обрыва репшнура тянущего схватывающего узла получил тяжелую ЧМТ новичок Коробов. Парень остался жив только благодаря экстренной эвакуации вертолетом. Этот случай, получивший широкую огласку стараниями газеты «Вольный ветер», наглядно показывает, к каким последствиям может привести разделение учебных тем на т.н. «главные» и второстепенные, когда приоритет отдается привилегированным темам, таким, как например, «шестерочное» лазание, а учебное время других (вроде переправ, передвижения по траве и осыпям) беспощадно урезается. Вот ведь и инструктор Е., проводивший то злополучное занятие, скорее всего, просто не знал о требованиях к прочности системы тянущего узла при большом числе работающих с полиспастом или при использовании сложных полиспастных систем, дающих большой выигрыш в силе. В горах нет главного и второстепенного- важно ВСЕ!

Разбираю с участниками несчастный случай с Коробовым, а в голове уже завтрашнее восхождение- крайний выход. Идем пик Стажеров по западному гребню 2Б к.с. Элеонора уезжает, заболевшая Лена остается внизу, супруги, закрыв вожделенный разряд, предпочли посвятить оставшееся время отдыху на лоне природы. Остались самые стойкие: две девчонки-значкистки Ирина из Тюмени и Татьяна из Шадринска плюс представитель рубцовского промальпа Влад. Две связки- две двойки. Решаю отказаться от промежуточной ночевки на Голубом озере, идем напрямую из лагеря в лагерь!

Когда предрассветное небо чуть посерело, становимся под рюкзаки. Старший тренер, как всегда, провожает группы: «Погоды!»- и лучи четырех фонарей исчезают среди лиственниц. Сегодня у нас у всех зачетное восхождение, день «Ч». У них- на разряд, у меня- на инструктора. Идется необычайно приятно и легко. Наконец-то в боевом составе, без обоза!

Через полтора часа мы под языком ледника Большой Актру. Совмещаем отдых с надеванием систем и кошек. Ледник открыт до 2-й ступени, поэтому веревки остаются в рюкзаках. На леднике чуть прибавляю темп, мол, знайте, почем разряд! Сзади пыхтение и сопение, но писка нет. Молодцы, тетки!

Сегодня все происходит как-то на удивление складно. У всех все под рукой, веревки не путаются, кошки надеваются быстро, никого не приходится ждать, пока тот вспомнит двойной булинь. Терпение и труд явно приносят свои плоды.

Накаркал Михаил Семенович с погодой! Когда мы вышли на ледовые поля западного гребня, откуда-то снизу потянуло клочья тумана. Все гуще и гуще- и вот мы в непроницаемом облаке. Сейчас нам предстоит по 40-градусному ледовому склону выйти на скальный гребень. Склон слегка зафирнен, поэтому принимаю решение двигаться одновременно со страховкой через промежуточные буры. Будущие разрядники должны уметь ходить на передних зубьях, а привыкнуть к жумару всегда успеют.

Видимость в тумане метров 30, ориентиров точки начала подъема и направления движения никаких. Ждать бесполезно- здесь мульда и безветрие. Раньше я здесь бывал, поэтому включаю внутренний компас. Кажется туда.

И компас не подвел. Вышли куда надо, метр в метр. Выпускаю вперед Влада с Ириной- практиковаться в выборе маршрута, и они шустро убегают вперед.

Догоняем их на 3-м жандарме. Здесь стационарная дюльферная петля и связка уже готовит спуск. – А выступ и петлю проверили? - Так они же на вид прочные. – А вы знаете, сколько эта петля здесь висит, раз уж доверились ей жизнью? Спускаюсь на перемычку последним, попутно посвящая народ в нюансы продергивания веревки.

Вверх по стенке и траверс 4-го жандарма по полке. Скалы 2-3 категории. Первым идет Влад и делает косые перила. Вторым проверяю закрепление перил и затем с удовольствием наблюдаю, как девчонки проходят узкую психологическую полку.

5-й жандарм, он же вершина. Предлагаю как следует отдохнуть на Голубом озере. Все уже настолько вошли во вкус движения, что уговоров не требуется. Спасибо горе, что пустила, но злоупотреблять гостеприимством не следует. Короткий перекус и дюльфер на снежную «лопату».

12-00, время связи. Отзываюсь: «Стажер на связи, спускаемся по лопате, все в порядке!» Представляю, как на другом конце радиосигнала у многих медленно отваливается челюсть, и мысленно улыбаюсь. Да, мы идем со временем, для учебных отделений просто нереальным. Для сравнения: тем летом две двойки 2-разрядников, открывавшихся на этом маршруте, прошли его медленнее и имели проблемы. Просто сегодня НАШ день!

Разумеется, мне известно о вреде темповых учебных восхождений и я совершенно с этим согласен. Но у нас не было гонки, было лишь 100-процентное воплощение принципа полного использования времени, когда ни минуты не теряется на неподогнанное снаряжение, перетряхивание наспех собранных рюкзаков, внутреннюю несобранность и прочие досадные задержки, которые по мере накопления воплощаются в спуски с фонарями, а то и в «холодные». Это было восхождение с тем высоким уровнем требований, которые предъявляет к участнику переход на новый этап учебного альпинизма- спортивный.

Накануне отъезда перед закрытием сборов мне предстоит получить на руки стажерскую характеристику, весьма подробную и неформальную. И в конце характеристики будет фраза: «ему было достаточно и одной смены стажировки». Это- «отлично». Честно, не ожидал. Кто лично знаком со старшим тренером, тот поймет и оценит.

Но до этого еще две недели. А пока в пересменке наконец-то представилась возможность что-то сходить и для себя.

Часть третья. Тактическая

Черт! Кажется, влетели… Спокойно! Условия задачи: обширное вершинное фирновое плато с карнизами. Метель и ноль видимости. Ориентиров никаких. Палатка внизу, на леднике. Теплых вещей- кот наплакал, исходя из летней однодневки. Трехчасовые поиски спускового единичного снежного гребня были тщетны, разве что не дали себе замерзнуть в этом вихре снежной крупы. Рация осталась где-то на восточной стене после безуспешных попыток найти спуск по пути подъема. Лимит светлого времени подходит к концу и надо наконец принимать РЕШЕНИЕ. И это уже не занятие по решению ситуационных задач…

…А началось все с того, что наша двойка- я и Азат- решили пройти траверс УПИ- Буревестник, поскольку это единственный летний маршрут района сложнее 3Б к.с. Обычно группы выходят из лагеря с бивуачным снаряжением, по леднику Правый Актру подходят под п. УПИ и восходят на него по классике, далее по скально-ледовому гребню до в. ДВС, затем по снежному гребню на пер. Физкультурник, а с перевала по скально-ледовому заснеженному взлету на в. Буревестник. Ночуют либо на перевале, либо на Буревестнике. С вершины спуск по снежному гребню на пер. Маашей, а с него по леднику Большой Актру в лагерь. Отдельные сильные группы при хорошей погоде проходили весь траверс без ночевки.

Физические кондиции позволяли пройти маршрут без ночевки на нем. Кроме того, самое неприятное место- 2-ю ступень ледопада под УПИ с огромными разрывами и хилыми во второй половине лета мостами- желательно проходить по утреннему холодку. И вот тут родилась эта идея- пройти траверс в новом тактическом ключе: с вечера подход на ледник Правый Актру под 2-ю ступень, ночевка, утром старт, во второй половине дня спуск и возвращение на бивуак через пер. Физкультурник и спуск в лагерь. На бумаге все выглядело многообещающе.

Утром, выглянув из палатки, оцениваю погоду: переменная облачность, видимость хорошая, короче, обычная непонятная алтайская погода. Выход. Спустя полтора часа, взойдя на п. УПИ, мы обнаружили, что гребень в направлении в. ДВС уже наполовину затянут и ветер гонит со стороны соседнего Карагемского ущелья через гребень какую-то хмарь. Это не смутило, решили, что снеговая туча пройдет через час-два, и снова распогодится, как бывало этим летом не раз.

Дудки! На вершинном плато ДВС мело уже совершенно конкретно, так что не было даже мысли поискать тур в этой снежной круговерти. Пройдя плато вдоль гребня, держась от края карнизов на пределе видимости, спустились на гребень в направлении Буревестника.

На гребне уже намело прилично, по колено. Изрядно помесив снег, выходим на ярко выраженную седловину перевала Физкультурник. И, чудо!- справа, над ледником Правый Актру на минуту появился просвет. Прошу Азата подстраховать и приспускаюсь за перегиб. На ледник уходит протяженный ледовый склон средней крутизны с многочисленными открытыми трещинами во всю ширину склона. Похоже, этот вариант спуска отпадает, остается классический спуск через перевал Маашей.

С гребня по кулуару вверх, затем косой траверс комбинированного склона, и мы на площадке под в. Буревестник. Впереди короткая, но крутая ледовая стенка, а над ней нависает изрядный карниз. Вкручиваю буры, Азат выходит вперед. Быстро проходит стенку и начинает прорубать карниз. Тут успеваю только заметить, что на меня несется что-то большое и белое… Через мгновение обнаруживаю себя сидящим по уши в сугробе, глаза, рот и уши залеплены снегом, в руках натянутая веревка. – Азат! - Я! - Цел? - Да! - Страхую! - Понял!- и через минуту вылезает из соседнего с площадкой кулуара. Карниз обвалился почти полностью, и мы быстро выходим на вершину.

Цветочки кончились, начались ягодки. Неспроста вершину назвали Буревестник. Здесь уже не просто метель, а снежная буря. Хватаем из тура записку и бегом в направлении перевала Маашей…

…Итак, что мы имеем? Вариант первый. Тупо сесть и ждать прояснения. Вариант не плохой, а очень плохой. Зарыться не во что- на плато фирн, весь снег сдуло ветром. Можно приспуститься ниже карниза и поискать нишу в скалах, но это будет защита только от ветра, но не от холода. У Азата особенно плохо с теплыми вещами, через несколько часов отсидки, боюсь, уже не смогу его поднять. И где гарантия, что распогодится, когда уже метет часов десять? Главное- нет связи. Если мы до утра не дадим о себе знать, завтра выйдет спасотряд. Его состав- тюменцы- завтра утром по плану должны уезжать, у них билеты. Конечно, они останутся, но ведь у нас по большому счету ничего не случилось, мы живы и здоровы. Нет, пока есть возможность, будем двигаться.

Вариант второй: плыть по течению, т.е. двигаться в направлении, куда нас уводит край вершинного плато. Это куда-то в сторону пиков Барс и Карагем. Где-то между ними есть несложный спуск в ущелье Карагем. Наверняка ниже и мести будет меньше. Но сколько дней займет возвращение в лагерь?

Третий: спуск на ледник по южную сторону перевала Маашей. Не вариант. Когда месяц назад с разрядниками ходил первопроход Студентки с пер. Маашей, обратил внимание, что спуск на ледник с плато проблематичен: круто и большие разрывы льда, почти ледопад.

И еще вариант: спуск из-под вершины круто вниз, на ледник Правый Актру, по нехоженой восточной стене. Что там на ней? Сквозь снежную пелену при подъеме угадывались крутые скалы среди заснеженных участков. Но если взять чуть левее, там скалы переходят в снежно-ледовый склон. Надо решаться! Вариант не ахти, но он лучше остальных. Уже 7 вечера, восточная стена в сумерках, а время тик-так.

Ну, блин, круто-то как! Спускаемся на укороченной в сванской связке: ты меня видишь, я тебя вижу- страховка готова. Крутые разрушенные скалы залиты льдом и присыпаны снегом. Стремно- не то слово, здесь первый срыв- он же и последний. Несколько закладушек, взятых на маршрут, никуда не лезут, а крючьев нет- на траверсе они были не нужны. Наконец сквозь серую пелену внизу угадывается снежное выполаживание- неужели ледник? Что-то рановато…

Мы находимся в большой снежной мульде- идеальном камне- и лавиносборнике. Выше остался скальный пояс, вниз же уходит снежно-ледовый, сужающийся книзу кулуар. Неужели все-таки гора решила нас отпустить просто так? Но расслабляться рано. Хотя снег уже прикрыл камни, а лавины еще не пошли, тупить здесь нельзя. Быстро ныряем в кулуар.

Глубокие сумерки. Два часа спуска в ожидании порции снега, изрядно сдобренного камнями, пролетели незаметно, и мы у скальных ворот- резкого сужения кулуара перед выходом на ледник. Последняя веревка- ниже лед выполаживается. Но сразу же за скальными воротами- огромный бергшрунд. Решаем за воротами завернуть направо и там траверсом поискать обход. Спускаю Азата «парашютиком», и наконец долгожданное: «Страховка готова!» Опасаясь заклинивания веревки при продергивании из-за резкого скального бокового перегиба, решаю спускаться с нижней. Выкручиваю станцию, «Иду!»- и начинаю спуск.

Недаром говорят: где тонко, там и рвется. Делаю несколько шагов, и вдруг левая нога проскальзывает, теряю равновесие и падаю на склон. Успев заметить краем глаза повисшую на ремешке кошку (Передняя скоба? ………, как вовремя!), зарубаюсь. Тщетно! Лед твердый как стекло, да и круто здесь, а у меня ледоруб с классическим клювом, он не врубается в лед, а скалывает линзы. Скользя вниз, продолжаю попытки загнать клюв в лед, но он его лишь царапает. Распрямляю ноги и делаю подобие шпагата, чтобы увеличить площадь соприкосновения со склоном, но скольжение продолжается. Скорость не увеличивается, но и остановиться не могу! Хочется крикнуть что-то вроде «Держи!», но не получается. Ну же!

Удар! Меня резко переворачивает и швыряет спиной на что-то мягкое. Приподнимаю голову. Я полулежу на снежной пробке в берге, ноги свисают в темноту. Боюсь пошевелиться. На мне сверху несколько метров веревки. Ору: «Выбери!- ни гу-гу. «Выбери всю!!!»- на этот раз я услышан, веревка начинает выбираться. Осторожно отползаю от края пробки.

Убеждаюсь, что кошку уже не надеть. До верхнего края берга метра два. Вылезаю с помощью одной кошки и ледоруба- та еще камасутра. Сверху заглядываю в бергшрунд. Да, пробка мощная. Похоже, за зиму берг так забивается лавинами, идущими по кулуару, что и за лето не все успевает растаять.

Наконец я на станции. Вниз уходит уже некрутой склон, далее закрытый ледник. Совсем стемнело, включаем фонари. Конечно, ночью по леднику не ходят, но выбора нет.

Спустились на ледник и сразу же попали в зону густого тумана. Идем, придерживаясь скально-осыпных склонов гребня Радистов. То тут, то там в свете фонарей из тумана выплывают гигантские глыбы размером с дом, скатившиеся со склона не иначе как во время землетрясения 2003 года. Встретили ручеек и пошли вдоль него: пока он есть, трещин не будет, да и направление верное. И привел нас ручеек к зоне трещин на перегибе ледника.

На леднике необычайно тепло, раскисший снег, слабые мосты. Старательно обходим трещины, ищем узкие места, выписывая замысловатые зигзаги. Мосты основательно просели, поэтому трещины угадываются даже при свете фонаря. Вон впереди, метрах в 20-ти, большая трещина, как снег про…

А-ап! Короткий полет, удар по ногам, рывок за систему, снег за шиворот. Обнаруживаю себя сидящим на снежной пробке в неширокой, шириной примерно метр трещине, на глубине метра три, веревка натянута.

Наверно, у человеческой психики есть пределы в восприятии все новых и новых впечатлений. Похоже, неизбежная усталость притупляет не только внимательность, но и эмоции. Ни страха, ни удивления, ни досады- ни-че-го. Жумар в веревку и на выход.

Туман постепенно расходится и вдруг, как по мановению волшебной палочки, небо над нами распахивается! Кругом, куда ни посмотришь- звезды, звезды, звезды. Погода, где ты была несколько часов назад? А гора как будто смотрела в наши спины и ухмылялась…

Вот и хицан. Направо в получасе хода- палатка, спальники, еда. Налево, в трех часах- лагерь. Вниз, вниз! И теперь уже становится ясно, что мы успеваем. Все светлее и светлее, над Курайской степью все ярче и ярче разгорается рассвет. Похоже, сегодня будет чудесный солнечный день. Будет восторг Петровича, когда я под утро ввалюсь в инструкторский домик. Будет день отсыпа «без задних ног». Будут неприятные вопросы на разборе. Все это будет. Но сейчас наш марафон окончен. Сутки в высоком темпе, в большую непогоду, без отдыхов и перекусов (ну не тянуло ни отдыхать, ни есть-пить!). И когда борьба с трудностями превратилась в борьбу за выживание, казалось бы, безнадежную ситуацию все-таки удалось переломить в свою пользу.

Впоследствии, размышляя о причинах случившегося, я пытался найти ответ на вопрос: а в чем была допущена ошибка? И где мы проскочили точку возврата? В начале траверса на п. УПИ, когда появились первые признаки ухудшения погоды? Вряд ли, кратковременные ухудшения погоды на Алтае- не редкость, за несколько дней до этого мы утром вернулись с подхода, а потом весь день светило солнце.

Уйти вниз с в. ДВС, когда ухудшение погоды стало очевидным? Опять не то. Начало спуска с ДВС по маршруту 3Б к.с. не имеет ориентиров и для выхода на протяженный спусковой ледовый склон требовалось пройти карниз.

Спуститься с пер. Физкультурник? Но до окончания траверса оставалось всего полтора часа. Кто бы в такой ситуации сошел с маршрута?

Сразу после выхода на в. Буревестник не пытаться искать спусковую «единичку» на пер. Маашей, а сразу же спускаться по пути подъема на пер. Физкультурник, пока не замело следы? Уже теплее. А почему спуск на Маашей следовало забраковать? Потому, что ориентиры неизвестны, консультацию внизу получить было не у кого, а сам я не бывал дальше Маашея. А мы мало того, что поперлись в непогоду на авось, так еще и убили на поиски спуска 3 часа светлого времени.

И вот в ситуации, когда в тактическом плане осталось много неясностей, и следовало подстраховаться, взяв палатку на маршрут. Мы этого не сделали и получили то, что получили. Век живи- век учись!

Хочешь пройти маршрут с новым тактическим решением? «Вылижи» тактический план, чтобы в нем не оставалось белых пятен. Жаждешь скорости и легкости? Будь готов к прохождению маршрута на порядок сложнее планируемого. Сэкономил на снаряжении? Вкушай последствия на грани фола!

А напоследок из Н. Тотмянина: «К сожалению, на чужих ошибках в альпинизме учиться сложно. Если ты идешь на восхождение, где у тебя ничего не происходит, все классно получается, там не из чего и учиться. В альпинизме ты учишься на ошибках своих, и если эти ошибки не приводят к печальным последствиям, то это как раз и позволяет тебе расти именно как альпинисту». Ни добавить, ни отнять…

Вместо эпилога- краткие выводы

Сразу после окончания Центральной школы инструкторов- 2008 среди ее выпускников был проведен опрос, результаты которого впоследствии использовались в качестве аргумента на самом высоком уровне- на Конференции ФАР. Поэтому хочу воспользоваться случаем и изложить собственное видение проблемы подготовки инструкторов альпинизма в свете тех событий, очевидцем которых мне довелось стать.

К сожалению, в настоящее время попытка решить эту проблему путем ужесточения формальных требований к курсантам школы- со 2-го до 1-го разряда- не привела к качественным изменениям в подготовке и становлении будущих инструкторов.

По-прежнему отмечается недостаточная принципиальность в отношении успеваемости и личных качеств курсантов: кто приехал- тот зачислен, кто зачислен- тот выпущен, а в совсем уж вопиющих случаях- с тремя сменами стажировки.

Не преодолена слабая связь теории и практики: выпускники после 15-20 дней, проведенных в школе, разъезжаются по домам, где порой стажировка растягивается на год-другой, а то и превращается в формальность. В результате многие знания и навыки, заложенные в школе, не получают дальнейшего развития, а то и вовсе утрачиваются.

Многие перспективные потенциальные курсанты, не имеющие возможности приехать на Кавказ в конце июня, остаются за бортом.

Большое число учебных отделений в составе школы (не менее 4-х) и большое число курсантов в составе отделения (от 4-х до 6-ти) не позволяют в должной мере сделать учебный процесс индивидуальным старший тренер не в состоянии поработать с каждым курсантом лично и узнать его сильные и слабые стороны, и тогда многие вопросы отдаются на усмотрение тренера отделения, а здесь уже нередко срабатывает фактор личных взаимоотношений.

Учебное восхождение в школе инструкторов превратилось в пустую формальность, настолько у курсантов не получается играть роль рядовых участников на этом восхождении.

Современному инструктору альпинизма требуется огромный объем знаний и умений отработку учебной программы в необходимом объеме вряд ли возможно втиснуть в 15-20 дней школы.

Что делать?

1.  Коренным образом изменить концепцию школы, превратив ее в мастер-класс, когда наставник высочайшей квалификации (старший тренер) индивидуально работает с небольшим количеством курсантов (до 4-х человек, не более). Занятия на рельефе ему помогает проводить ассистент (тренер). Индивидуальный подход и высокое качество обучения гарантированы, а массовость оставим армейским «учебкам».

2.  Изменить формат школы. Предлагаю схему 15+15: первые 15 дней с курсантами проводятся только занятия в рамках учебной программы, затем приезжают новички. Наставник становится старшим тренером, ассистент- командиром отряда, а курсанты- инструкторами-стажерами. Каждый стажер получает в свое распоряжение мини-отделение (4-6 участников), и в течение последующих 15 дней стажеры на практике отшлифовывают школьные наработки.

3.  Повысить требования к наставнику (старшему тренеру) школы. Сейчас для того, чтобы возглавить школу, необходимо иметь 1-ю категорию, которую можно получить, проведя 60 дней в качестве старшего тренера сборов небольшого клуба в составе 2-х отделений. Бред! Наставник школы должен быть звездой 1-й величины, не обязательно покорителем больших стен, но в любом случае выдающимся педагогом, тренером, организатором, оставившим свой след в отечественном альпинизме.

4.  Отменить формальные требования к поступающим в школу (единственное, которое следует оставить- это право совершать восхождения самостоятельно, основанное на базовом уровне подготовки- сейчас это 2-й разряд). Если кто не знает, сейчас 1-й разряд делается за три выезда в горы с жумаром наперевес (вопрос лишь в правильном подборе района и лидера). А такой основополагающий критерий оценки уровня альпиниста, как горный опыт, вообще невозможно измерить при помощи цифр.

5.  Ввести реальный отбор кандидатов в школу инструкторов. Курс дистанционной подготовки, тесты, собеседование- обязательно. Или вступительные экзамены- этот вопрос можно оставить на усмотрение наставника школы- ему потом работать с этими людьми.

6.  Ввести несколько уровней подготовки инструкторов: выпускники школы после прохождения стажировки получают допуск лишь к работе с альпинистами уровня начальной подготовки. В дальнейшем, при переходе к работе с альпинистами более высокого уровня, необходима переподготовка. Вот там уже возможны такие учебные дисциплины, как работа с группами на сложном рельефе, углубленный теоретический курс и т.п.

Что это дает?

1. Появление профессиональных, возможно даже круглогодичных школ инструкторов альпинизма с постоянным тренерским составом.

2.  Возрастает личная ответственность руководства и тренеров школ за качественную подготовку курсантов когда название школы станет прочно ассоциироваться с конкретными именами, профессиональная репутация возьмет верх над личными отношениями.

3.  Регионы реально смогут проводить свои школы.

4.  Несколько школ будут конкурировать друг с другом, отсюда повышение качества обучения, а монополизм, как мы знаем, ведет к застою и перегибам.

5.  Прекратится выпуск неподготовленных, а равно неходячих и в принципе не умеющих (или не желающих) работать с людьми стажеров.

6.  Стоимость обучения, безусловно, повысится, но не намного, т.к. часть расходов компенсируют начинающие альпинисты, которые будут проходить подготовку у инструкторов-стажеров. В конце концов, тот, кому это надо, найдет и время и деньги!

7.  В России, наконец, появится новое поколение профессиональных инструкторов альпинизма, в результате чего станут возможны переход от системы сборов и почти исчезнувших альплагерей к системе горных школ и возникновение новой профессии горного гида.

Лиукконен Андрей, инструктор альпинизма