Добро пожаловать !
Войти в Клуб Mountain.RU
Mountain.RU

главнаяновостигоры мираполезноелюди и горыфотокарта/поиск

englishфорум

Чтобы быть в курсе последних событий в мире альпинизма и горного туризма, читайте Новостную ленту на Mountain.RU
Люди и горы > Очерки, дневники >


Всего отзывов: 1 (оставить отзыв)
Рейтинг статьи: 5.00


Автор: Анатолий Ферапонтов, Красноярск

Восходители.
Не женское это дело

Не женское это дело

Говорят, что лень — двигатель прогресса. С этим трудно спорить, можно лишь добавить: честолюбие. Быть первым. Лучшим. Знаменитым. “Быстрее, выше, сильнее”. Вирус честолюбия, однажды проникнув в душу человека, отнимает у него все силы и время до самой смерти.

А порой — к смерти и приводит. Восьмого августа 1974 года все радиостанции мира сообщили страшную весть: на пике Ленина, на высоте около семи тысяч метров, погибли восемь молодых советских альпинисток. Погибли? Умерли… Вот одна из загадок уходящего века.

Ведь не белотелые институтки, а загорелые, обветренные героини, которым было плевать на внешность, дай только рекорд,— погибли, умерли. Одна за другой, они умирали несколько дней. Последней умерла руководительница группы Эльвира Шатаева. Все эти дни альпинистки держали связь с базовыми лагерями. Известен текст последнего радиосеанса. Эля (позвольте мне так ее называть, мы были хорошо знакомы),— Эля говорила: “Ну, вот, все кончено. Я осталась одна и скоро тоже умру”.

Ты думаешь, это понарошку?


Из книги Анатолия Ферапонтова [Восходители]. Эля Шатаева
Мировой рекорд,— вирусом этой идеи заразилась Эля Шатаева. Ей не трудно было убедить в реальности своего плана мужа, Владимира, а тот уже пригласил для весомости рекорда заслуженного мастера спорта, красноярца Виталия Абалакова. Официально экспедицией женщин руководил Абалаков, а Владимир Шатаев представлял там, под пиком, Спорткомитет СССР.

Три года спустя в серии “Спорт и личность” вышла книга Шатаева “Категория трудности”. В своей книге он пишет о том, что один из лучших альпинистов того времени, Володя Кавуненко, уговаривал Элю пойти в этом сезоне на Хан-Тенгри, сложнейший пик, чуть-чуть не дотягивающий до семитысячника. И вот что Эля ему ответила: “Ты думаешь, мы понарошку? А вы вправду! Володя, мы ведь не за призами. Других, может быть, иной раз и имеет смысл обмануть, но себя — зачем же? Запомни: самые большие скептики в этой истории — сами же женщины. Понимаешь? Я сама в себя верю не до конца, хотя и побывала на Ушбе и на Корженевской. Спорю сама с собой и иду на пик Ленина, чтобы еще раз себе доказать…” Эля доказала. Всему миру доказала. Восемь трупов, не многовато ли для доказательства?

Хотя, конечно же, она хотела победы. Она хотела вместе со своими подругами по команде разделить рекорд. Разделила — по-честному — смерть. Вот отрывок из письма, которое Эля послала задолго до восхождения, когда сговаривались еще:

“Свое любимое (конфеты, сигареты или что-нибудь другое) припаси как свое фирменное блюдо к «дамскому столу».

Наши шефы В. М. Абалаков и В. Н. Шатаев верят нам и в нас очень и очень. Думаю, что мы не подведем. Тетки собираются хорошие.

…Я очень суеверная. Ради всего — никому и никаких интервью. Пусть мы уедем молча, ага? Не хотелось бы никаких упоминаний ни строчкой, ни словом. Хотя в Союзе уже знают, так пусть знают. Но ничего ни о себе, ни о группе, ни о восхождении. Раннее толкование не лучший исход нашего дела.

Поняла намек?

Целую, Шатаева”.

Все приглашенные поняли ее намеки. Слава Богу, Шатаева пренебрегла сибирячками. К променаду на пик Ленина, к прогулке этой уже, во всяком случае были готовы Розалия Беззубкина и Нина Луговская. Вот с ней я и поговорил 21 год спустя после трагедии.


Это бабская кухня

Нина Луговская (далее - Н. Л.): Только я предупреждаю заранее: всякие слухи и сплетни толковать не намерена. Знает истину только Бог, ему и судить. А мы там не были, оттого и судить не вправе.

Тогда все окутывалось в тайну, верить тому, что написано, можно разве только наполовину. В 1982 году я была приглашена в экспедицию на Эверест,— в группу встречающих, не на саму вершину. Одновременно с приглашением поступил и запрет на разглашение этого жуткого секрета, представляешь?

Анатолий Ферапонтов (далее - А. Ф.): И все же, Нина, ты уже тогда была классом повыше, чем большинство участниц той экспедиции, так попробуй сочинить хоть какую-нибудь правдоподобную версию. Ну, поставь себя сейчас на место Шатаевой.

Н. Л.: Это невозможно, зачем мне такая мука? Пойми, это бабья кухня, в которой вам, мужикам, не разобраться. Извечная бабья кухня. Не копай, бесполезно.

А. Ф.: Ну, так я не отстану, мне нужен какой-никакой ответ. Давай снова: в течение нескольких дней гибнет по неизвестной причине вся-вся группа, восемь человек! В то же время рядом ходят три питерских группы, Корепанова, Гаврилова, Борисенка,— мужчины, еще красноярский Труд, американцы… Могла там быть просто свара, массовый психоз? Могло быть так, что смерти от болезней перемежались убийствами?

Н. Л.: Все могло быть. Я ведь сказала: бабья кухня, тебе знать не дано.

А. Ф.: В 1976 году я разговаривал с Георгием Корепановым в Кишиневе. Он сказал так: “Все врут обо всем. Там было не так, но я тебе не расскажу ничего”. Единственная деталь, которой он поделился: когда его группа подошла к палаткам женской экспедиции, он сунулся было в палатку Шатаевой, но Эля его не пустила, увела на другой край лагеря, напоила чаем, казалась веселой. А в ее палатке лежала мертвая Васильева.

Н. Л.: Эта первая смерть могла быть и естественной: высота, сердце. А вот потом…

А. Ф.: Не Эверест же, а безобиднейший пик. Ну, хоть кто-то должен был почувствовать смертельную опасность? Хоть одна из них могла, инстинктом гонимая, кинуться бегом вниз, пологим склоном, по “Метле”?

Н. Л.: Ты-то сам на какой высоте был?

А. Ф.: Увы, только на пяти с небольшим тысячах.

Н. Л.: Ну, тогда слушай. Ни о какой женской воле на семи тысячах и речи нет. Я устала. Присела отдохнуть! Отдохнув, встала и… снова сажусь. Нет никакой воли, нет желаний, есть апатия. Главное, чтобы я вот так хорошо сидела, чтоб никто меня не трогал, я никуда не хочу идти, я — в полном порядке. А тут грубые мужики кричат: вставай, пошли! И ты идешь…

Те женщины потеряли волю — все.

А. Ф.: Все так, но ты говоришь о ситуации “вверх”, а я — о ситуации “вниз”.

Н. Л.: Нет воли — нет и понимания того, что надо бороться за свою жизнь. Хотя я склонна все же думать, что виновата непогода.


Я обещал, что все будет в порядке

В книге Шатаева есть несколько загадочных фраз, среди них такая: “Кажется, Галя Переходюк — узнать трудно… Да, это она — узнаю по шапочке, которую связала ей Эльвира”. Государственный тренер по альпинизму, лично комплектовавший команду, знавший всех ее участниц не один год, опознает одну из них по шапочке? Почему?

Там, на высоте 7 000 метров над уровнем моря, летают хищные птицы — галки. Они и выклевали у мертвых альпинисток глаза, исклевали их лица.

Первыми, утром восьмого августа, через лагерь, через то, что вчера еще было лагерем, прошла группа японцев. Они знали об экспедиции женщин, знали ее состав. Подле каждой они воткнули алый флажок.

Вслед за ними шла команда красноярского Труда, и в ней был фотограф. Я видел целую пачку жутких — в упор! — снимков, вам такого не пожелаю, лишь напомню: безглазые, исклеванные лица молодых женщин, неведомой силой разбросанных по склону горы.

Что же до непогоды, урагана… На одной из панорамных фотографий ясно виден камень и стоящий на нем котелок. Да будь он хоть свинцом налитый, ураган свалил бы его с камня!

Порванные палатки. Не было там таких ураганов, чтобы они рвали застегнутую “памирку”. Порвать ее может только человек в припадке истерии.

Владимир Шатаев в последний раз виделся со своей женой 31 июля, на высоте около пяти тысяч метров. Тогда Эля сказала: “Мы создали свой стиль восхождения — женский, поскольку не должны и не можем ходить так, как ходят мужчины”.

Жить ей оставалось восемь дней, но кто бы знал тогда! А тогда они ели котлеты с гречневой кашей, пили чай с вареньем, и “Эльвира улыбаясь, откровенно смотрела мне в рот — ей нравился мой аппетит…”— пишет Шатаев. И, далее: “…прежде чем уйти, я отозвал Эльвиру в сторону и сказал: — Если увидишь, что кто-нибудь на пределе, оставляйте вещи, палатки на 6 500, штурмуйте вершину и спускайтесь по пути подъема — черт с ним, с траверсом! Обещаешь?

— О чем речь, Володя? Если кто-нибудь заболеет, никакая вершина в голову не пойдет. Тут же начнем спуск. Но если поднимемся на вершину, от траверса отказываться не станем. Пойми — нам это неудобно”.

Седьмого августа на пике Ленина погибла швейцарская альпинистка Ева Изеншмидт. Вечером того же дня Владимир Шатаев, успевший побывать в Москве, вылетел на Памир. Утром 8 августа в эфир вышли слова: “Случилось большое несчастье…” Через пять дней Шатаев поднимался к месту трагедии. “Я готовился к встрече. Я боялся ее — боялся себя. Я сейчас восходитель. Руководитель. Я обещал, что все будет в порядке. Мало того, меня отпустили не на последнее свидание. По делу. Из всех, находившихся в лагере, я один помнил их в горной одежде. На этом сыграл — формальный повод… Их нужно опознать и составить описания. Описание обязательно. Кто будет снимать? Надеюсь, что я”.

Женская группа поднялась на вершину 5 августа в 17 часов, о чем и сообщила на базу. Значит, группа Корепанова подошла к их лагерю позже, когда те остановились лагерем уже на спуске. Шестого и в самом деле началась непогода. Эля сообщила на базу, что видимость — 20 метров. “Так холодно! И мы хотели бы уйти с вершины вниз!”.

К вечеру 6 августа Эльвира Шатаева начинает радиоконсультации с врачом: “У нас заболела одна участница. Ее рвет… уже около суток. Еще одна участница неважно себя чувствует. Немедленно — через 15 минут — начинаем спуск…”

Утром 7 августа: “Вчера, в 23 часа, при спуске трагически умерла Ирина Любимцева”.

Тайны, тайны… Корепанов говорил: не верь тому, что говорят и пишут. По всем данным, первой умерла Васильева, днем раньше. И вернемся чуть назад: седьмого августа Спорткомитет получил телеграмму о гибели швейцарки, а не Любимцевой. Почему?

Вечер 7 августа: “У нас умерли двое, Васильева и Фатеева… Унесло вещи… На пятерых — три спальных мешка… Мы очень сильно мерзнем, нам очень холодно. У четверых сильно обморожены руки…”

21 час 12 минут. Слышен выход в эфир, но не больше — молчание. Потом плач. Очень трудно понять слова: “простишь” или “прости”? Наконец, связь: Переходюк — Базе: “Нас осталось двое… Сил больше нет… Через пятнадцать-двадцать минут нас не будет в живых…”

“Я так и знал — это Эльвира. Она лежит лицом вверх, головой к северу, раскинутые руки без рукавиц… Мы нашли всех восьмерых. Восьмая — Нина Васильева — лежала в разорванной по коньку палатке под телом Вали Фатеевой… Мы вырыли две могилы. В одной из них захоронили Нину Васильеву, Валентину Фатееву, Ирину Любимцеву. Во второй: Галину Переходюк, Татьяну Бардышеву, Людмилу Манджарову, Эльвиру Шатаеву, Ильсар Мухамедову”.

В июне 1975 года экспедиция из 25 лучших альпинистов страны, среди которых был и красноярец Геннадий Карлов, снимала тела с вершины. Троих увезли домой. Остальных, в том числе и Эльвиру, похоронили на поляне под пиком.


Не спрашивай меня

История советского альпинизма знает и более массовую трагедию. В 60-х годах группа казахских восходителей шла на пик Победы. Для ночлега выбрали площадку под снежным карнизом. Руководитель группы, Урал Усенов, тщетно убеждал подопечных изменить решение, приводя различные доводы, так и не убедив усталых товарищей, ушел на другую площадку один. Ночь была очень теплой, и карниз рухнул, похоронив под собой 15 человек. Но здесь нет тайны.

А может быть, и правда, в августе 1974 года всему виной была непогода и никакой загадки здесь тоже нет? Может быть, официальная комиссия не кривила, дав такое заключение: “основной причиной гибели группы явились крайне сложные, внезапно возникшие метеоусловия, ураганный ветер со снегом, резкое снижение температуры и атмосферного давления, отсутствие видимости…”

Может быть. Если бы в районе вершины в эти дни не находились еще, по крайней мере, семь групп: четыре наших, швейцарцы, американцы и японцы. Как с этим-то быть?

Базовый лагерь имел ведь радиосвязь с каждой из групп, находящихся близ вершины. Супергерои, лучшие альпинисты-высотники, отчего они не пришли на выручку женщинам — гибнущим совсем рядом женщинам, сквозь непогоду, рискуя собой? Да полно: пришли бы, но позвал ли их кто-нибудь на помощь? И это — загадка.

И эти чертовы фотоснимки. Они опровергают официальную версию.

Сразу после трагедии редактор “Юности” Борис Полевой дал задание моему другу, Саше Берману: все разузнать и написать. В мае следующего года мы случайно встретились с Сашей в Баксанском ущелье, в Тырныаузе. Посидели в ресторане, после легли на бережок Баксана позагорать. “Ну и что ты узнал?”— спросил я его. “Все узнал,— ответил мрачно Саша,— но писать об этом нельзя. И ни о чем меня не спрашивай, пожалуйста”.

Год спустя мне то же самое сказали и в Кишиневе.

Вот так. А по официальной версии — непогода.

Бог с ней, с официальной версией. Шатаев 31 июля вкусно пообедал в палатке своей жены. После его вырвало, и он, сам не встревожившись, успокоил и Элю: ты ведь знаешь, такое бывает на высоте.

Да, бывает, и не с такими зубрами, как Шатаев.

Вот вопрос: отчего Генпрокупратура удовлетворилась заключением пусть и официальной, но явно заинтересованной в том, чтобы дело замять, комиссии? Отчего было сразу же закрыто уголовное дело? Отчего не исследовали содержимое желудков у кого-либо из тех женщин? Что-то было у них в аптечке на экстренный случай… Что, совершенно точно, есть в аптечке любой высотной группы.


Здесь вам не равнина...

Альпинизм, пожалуй, не только лидер среди прочих видов спорта по количеству смертей на каждую тысячу активных спортсменов,— сами причины гибели спортсменов в горах на удивление разнообразны. Возможно, второе и есть причина первого: на все случаи не подстрахуешься, тем более, что здесь существуют угрозы, неподвластные силе, воле, умению и мужеству человека.

Когда тибетский шерпа Норгей Тенцинг вместе с новозеландцем Эдмундом Хиллари первым покорил Эверест, альпинистский мир единодушно наградил его экзотическим титулом “Тигр снегов”. Спустя годы альпинист и скалолаз из Сванетии Михаил Хергиани был также титулован званием “Тигра скал”,— великая и заслуженная честь. Летом 1969 года небольшая группа советских альпинистов отправилась в Итальянские Альпы с тем, чтобы совершить ряд эффектных восхождений, а завершить их рекордом на горе Су-Альто. На последний маршрут вместе с Хергиани отправился москвич Вячеслав Онищенко, в рекорде они были уверены. На лужайке внизу с подзорной трубой удобно устроился ответсек Федерации альпинизма Михаил Ануфриков, каждое движение мастеров ему было видно, как на ладони. Он единственный и видел, как шедший первым — на рекорд — Хергиани вдруг стал падать вниз с грудой больших камней на альпинистском сленге такая груда называется “этажеркой”. Онищенко находился за перегибом и момента срыва не видел, он только услышал грохот, крик,— вероятно, предупреждающий, и приготовился к рывку. Рывок и был, но тут же веревка ослабла: ее перебили камни, летевшие за Хергиани следом.

Классический случай срыва на маршруте, хотя бывают ситуации более нелепые. Двойка разрядников решила подняться на скальную стену в Крыму. Маршрут начинался в пяти метрах от трассы Алушта-Севастополь, к этой трассе и упал с 30 метров не очень квалифицированный альпинист из Питера, шедший первым, как говорится, “целую веревку”. Крючья бил плохо, они его при срыве и не удержали, вырываясь один за другим. Второй альпинист, так и оставшийся на земле, с ужасом наблюдал за полетом лидера, вцепившись в бесполезную веревку.

Это гибель из-за небрежности. Та же причина может подвести и мастера. Красноярец Николай Мурашов был мастером и отлично ходил скальные маршруты в горах. Однажды, после удачного и быстрого восхождения, группа начала “дюльферить” по веревкам вниз на очередном пункте Коля завязал обычный булинь, загрузил веревку и улетел вниз вместе с ней.

Сравнительной статистики не существует, но думаю, что именно срывы дают наибольший процент смертей в альпинизме. С любой высоты, от нескольких до сотен метров, на скалах, на льду, на фирне.

В отличие от срывов, падения в ледовые трещины со смертельным исходом случаются относительно редко. По закрытым ледникам альпинисты ходят в связках, а потому здесь достаточно простой осторожности. Но бывают и несчастья. Одной из групп руководил Олег Абалаков, сын знаменитого Виталия Михайловича. Они поставили бивак как раз на закрытом леднике, и ночью один из спортсменов, отойдя от палатки, провалился в трещину. Его спохватились быстро, и сразу начали безнадежные спасработы. При срыве парень почти не пострадал, он разговаривал с друзьями оттуда, с небольшой, в общем-то, глубины, однако в падении он проскочил момент сужения трещины вековой лед не вырубишь и не расплавишь, хотя ребята и рубили его без отдыха. Он умер от переохлаждения и сейчас движется где-то, вместе с ледником, став его частью. Более благополучен был лучший альпинист мира (по неофициальной классификации) Рейнхгольд Месснер: после многочасового пребывания в ледовой трещине он “отделался” ампутацией нескольких пальцев.

Смерть от молний — вот это бывает в горах вовсе нередко. Рассказывает Валерий Гаврюшкин: “Альплагерь «Узункол», Северный Кавказ, дело-то уж старое. Лагерь спартаковский, одноклубники в нем и основались в тот год: сборная Центрального совета во главе с Володей Кавуненко, наша команда, кто-то еще из спартаковцев, да Юра Визбор с дочерью песни поют. Москвичи ушли на Кирпич днем раньше, следом и мы — на Трапецию.

Назавтра прошли треть маршрута, потом стемнело и мы устроились на стене на ночлег: подвесили палатку. Уже вечером началась непогода, где-то вдали грохотало, а уж ночью-то и вовсе как в грозовой туче сидели. Вскоре и рация сообщила: восхождения прекратить, всем группам спускаться вниз, в лагерь. Дисциплина у альпинистов почище армейской, собрались и начали спуск по веревкам. На спуске услышали, что в группе Кавуненко несчастье.

Народу в лагере было много, и наша помощь не понадобилась: пока мы из другого ущелья добрались до лагеря, ребят уже спустили. Так вот: они успешно прошли свой маршрут, стали спускаться по гребню, а тут — та же картина, стемнело и началась гроза. Спуск они прекратили, прямо на гребне поставили палатку и улеглись все это переждать — тесно, вшестером. Ночью эта тварь, шаровая молния, к ним в палатку и явилась.

Ну, каково? Висит, блуждает, вроде бы жертву высматривает. А после — давай казнить: одного сразу насмерть, четверых — прожгла по нескольку раз, и только шестого пощадила. Возможно, если бы ребята не поленились спустить на веревке вниз железо (у альпинистов его много: ледорубы, крючья, молотки), как и рекомендуют учебники, молния и вообще бы к ним не пришла. Хотя и молния не всегда казнит, порой и всех жалеет. Так было с нашими ребятами в другой год, но в том же «Узунколе», на горе Двойняшка. Они ночевали между двумя вершинами, и молния вошла в палатку кружила, кружила и взорвалась, не казнив никого”.

Мастер альпинизма Сергей Баякин был несколько лет в составе “звездной” команды спортклуба “Енисей”. Нынче он больше известен в Красноярске как бард, бизнесмен и руководитель экспедиции на Эверест.

— В тот год мы были в альплагере Дугоба. На календаре — четыре семерки: 07.07.1977,— счастливое число, бывает раз в одиннадцать лет. Только мы пошутили по этому поводу, как с горы по рации сообщают: Василий Гладков сломал ногу. Хватаю носилки и бегу туда бежать-то долго, но шестичасовой путь я одолел за два часа. Какая там нога! — он выворотил на себя огромный камень, который перепахал ему всю правую половину тела. Сам Василий был врачом, в команде были еще два врача, но… Часа четыре он как-то прожил на наркотиках и скончался.

Спустя ровно год мы приезжаем в ту же Дугобу отходили всю программу раньше времени, и одна из групп решила сходить дополнительно на вершину Мехнат. Борис Дорогов, самый опытный из нас тогда, пожалуй, в точности все повторил: так же выворотил каменюку — ну, и так же помер.

Умирают по разным причинам. В год смерти Хергиани на ялтинских скалах появился его племянник, сван Давид Колдани. Смелый и честолюбивый, он “пахал” больше всех, стремясь, может быть, со временем перенять титул “Тигра скал”, ставший вакантным. Что бы из этого получилось, нам не узнать: в следующем году он ушел в горы, на маршруте заболел, и пока группа решала проблемы спуска больного — умер. Как говорят, от сердечной недостаточности. Причина смерти вообще характерная для спортсменов, с их-то перегрузками.

Но — идут и идут. Возможно, самый трудный из доселе пройденных маршрутов — южная стена пика Лхоцзе, четвертого по высоте пика, 8 511 метров. Первым на ее штурм отважился Месснер, но не смог пройти даже облегченный вариант: на лагерь сошли две лавины и группа спустилась вниз уже с 7 500 метров. Спустя шесть лет на стену пошел в одиночку француз Егер. Он пропал на высоте 6 000. В 1981 году югославы спустились с высоты 8 000.

За дело взялись польские альпинисты. В 1986 году — смерть одного участника восхождения на 8 100, и вся группа спускается вниз. В 1987 — еще одна польская экспедиция и еще одна смерть. В 1989 — второй после Месснера альпинист — Ежи Кукучка, также поляк, пошел на южную стену в одиночку, заявив: “Если я не пройду эту стену сейчас, то через год ее пройдут русские”. Он сорвался с ледового карниза под вершиной, не дойдя до нее ста метров по вертикали, а тело Ежи нашли в трех километрах ниже. Похоронили его тут же, под стеной, где уже покоились два его земляка. Три черных креста на огромном валуне — их памятник.


Читайте на Mountain.RU:

Долгое возвращение в горы

Восходители
Прекрасные и подлые горы

Восходители. Чо-Ойю и Шиша-Пангма

Смерть после Победы

Непредвиденные потери в горах


Отзывы (оставить отзыв)
Рейтинг статьи: 5.00
Сортировать по: дате рейтингу

Сравнительная статистика гибели альпинистов по причинам - существует...

Она дана в книге "Мы вас помним" В.Н.Шатаева и А.Г.Старикова (от 2010 года, но статистика собрана и по последним годам). От срывов в альпинизме гибнет несколько более 40 , от лавин и обвалов льда - порядка 20 , от камнепадов - порядка 9 . Цифры эти, конечно, меняются и являются статистическими. И в статистике этой есть, конечно, уточнения по различным другим специфичным причинам гибели людей. Одной из главных причин гибели группы Шатаевой я считаю длительную задержку на высоте при восхождении, - насколько я помню, они там задержались на неделю. А высота около 7 тыс. м - это "зона адаптации", а не "зона акклиматизации" (в последней можно пребывать долго, а вот в зоне адаптации человек не может пребывать долго). Были исчерпаны возможности организма при пребывании на высоте. А дальше их задержали на высоте и непогода, и болезнь участниц, которых они, конечно, бросить не могли. Момент отхода был упущен, и группа не смогла выжить в критической ситуации на большой высоте, под сильным ветром и при низких температурах. Это - моё личное мнение насчёт одной из главных видимых причин трагедии. Конечно, там была и определённа ситуация, которая привела к такому исходу, - эту ситуацию тоже надо видеть. опасности и высоты, и непогоды подкрадывались постепенно, и не были сразу осознаны. Ошибки, я полагаю, здесь обязательно надо видеть. Но не для обвинений, а для предотвращения подобных трагедий.
 

Поделиться ссылкой

Дорогие читатели, редакция Mountain.RU предупреждает Вас, что занятия альпинизмом, скалолазанием, горным туризмом и другими видами экстремальной деятельности, являются потенциально опасными для Вашего здоровья и Вашей жизни - они требуют определённого уровня психологической, технической и физической подготовки. Мы не рекомендуем заниматься каким-либо видом экстремального спорта без опытного и квалифицированного инструктора!
© 1999-2024 Mountain.RU
Пишите нам: info@mountain.ru
о нас
Rambler's Top100