Пишите в ФОРУМ на Mountain.RU

Автор: Дарья Матвеева, г. Москва

Как Найти Южный Крест, или Каникулы в Андах

Тихо горы спят,
Южный Крест залез на небо…
(Ю. Визбор)

Я всегда думала, что Южный Крест найти очень легко. Ну, как нашу Большую Медведицу. Я представляла его таким огромным крестищем, в полнеба, из звезд повышенной яркости, прижатых друг к другу так плотно, что они составляют практически сплошные линии, пересекающиеся под более-менее прямым углом.

Нашли мы Южный Крест лишь на третьей неделе нашего путешествия, преодолев сотни километров по горизонтали и тысячи метров по вертикали, забравшись вглубь пустыни Сахама и оказавшись в деревне на высоте четыре с половиной километра над уровнем моря, где пара местных интеллигентов говорили по-испански, а четыреста человек основного населения объяснялись только на кечуа.

1. Действующие лица.

Но давайте по порядку. Давайте я сначала расскажу кто это – мы. Основные действующие лица – это Даша и Денис. Денис поехал в Южную Америку восходить на знаменитые боливийские шеститысячники и дефилировать по Рио в белых штанах, а Даша поехала в Южную Америку, потому что ее позвал Денис, потому что в Рио продаются лучшие в мире бикини, и потому что давно мечтала увидеть Южный Крест. Как будет видно из дальнейшего рассказа, мечты наши вполне осуществились.

За время путешествия у нас появилось много друзей и знакомых, и даже пара недругов. С одной троицей земляков наши дорожки пересекались постоянно, так что расскажу я о них, земляках, немного подробнее.

Профессор. Часто почему-то такое прозвище носят уголовные авторитеты. Наш Профессор – действительно профессор, причем математики, причем в престижном московском ВУЗе. Профессор настолько похож на профессора, что выглядит почти карикатурно. Джинсы, свитер родом из шестидесятых, бородка с проседью, невероятная эрудиция, плавно переходящая в занудство, выученный по разговорнику испанский, страсть к путешествиям, крепким спиртным напиткам и подкидному дураку.

Жена Профессора. Преподаватель английского в том же ВУЗе. Не отличается крепким здоровьем, что не мешает мотаться с мужем по всему свету. Отличается удивительной терпимостью (судя по тому, что терпит мужа), незаурядным интеллектом и неисчерпаемым остроумием.

Коля из Невинномысска. Ну, с таким Колей вы наверняка встречались на отдыхе где-нибудь в Анталии или Хургаде. Двухметровый дядя с рыжей бородой, который свято верит, что поскольку русским языком разговаривал Ленин, им должно владеть все остальное человечество, в особенности официанты, портье, уличные торговцы и гиды. Самое удивительное, что остальное человечество Колю действительно понимает. Правда, русский язык у Коли не совсем ленинский, Коля из тех, кто матом не ругается, а разговаривает, может, это и облегчает понимание.

Впрочем, наш Коля не так прост, потому и предпочитает Анды Хургаде. Коля – мастер спорта и чемпион СССР по горному туризму и большой патриот России, особенно российских женщин и российского производства. Просто за последние годы Коля обзавелся строительным бизнесом, солидным брюшком и предпочитает, чтобы рюкзак за ним тащил какой-нибудь андийский шерпа.

2. Подготовка.

Наша поездка была четко поделена на две части – развлекательную и спортивную. На развлекательную часть отводилось ровно четыре дня – их мы прожигали в Рио-де-Жанейро, встречали там Новый Год, а затем улетали через полконтинента в Боливию, где намеревались в течение оставшихся двадцати дней заниматься альпинизмом (видом спорта, известным в Южной Америке, как andinismo). Сроки поездки – конец декабря-январь.

Подготовка к поездке началась заблаговременно и неспешно – с лежания на диване и ленивых размышлений о том, где бы и как бы провести Новый Год. К концу ноября по разным причинам отпали Приэльбрусье, Домбай и Красная Площадь. К началу декабря стало понятно, что без празднования Нового Года в Рио, а Рождества – на одном из шеститысячников массива Кондорири жизнь наша потеряет всякий смысл. К середине декабря мы осознали, что до отлета осталось две недели, за которые нужно успеть: разработать маршрут, купить недостающее снаряжение, оформить документы, купить билеты, забронировать гостиницы и пр.

Ниже несколько советов по организации поездки в Южную Америку, основанных на личном опыте.

Маршрут&информация о континенте.

Маршрут, признаться честно, мы толком не разработали. То есть в самых общих чертах мы знали, что начнется наша поездка в Бразилии, а завершится в Перу, но вот основную и самую важную часть, а именно вершины, подходы, маршруты мы оставили на потом. Частично в такой халатности виновата наша лень и спонтанность планирования, частично – очень скудная информация. Бесценные архивы Mountain.Ru содержали несколько рассказов и описаний гор континента, но о Боливии там не было ничего. Обитатели сайта дали ряд довольно полезных ссылок на каких-то буржуев типа lonelyplanet.com, в которых было кое-что о боливийских восхождениях, но без описаний маршрутов и какой-либо технической информации. Полезными оказались сайты фирм, организующих восхождение в интересующем нас районе (alpine8000.com, jaggedglobe.co.uk), но информация была рассчитана в основном на привлечение клиентов, а не на просвещение независимых восходителей.

С офф-лайновой информацией на русском языке было еще хуже. В магазине “Атлас” на Кузнецком Мосту мы нашли одну карту Перу, да и то очень мелкомасштабную. За единственной книгой о Южной Америке (Южная Америка. Изд-во “Эком Пресс”, 1998 г.) пришлось ехать в издательство; эту книгу лишь с натяжкой можно назвать путеводителем – там нет ни адресов, ни явок, преобладают политико-историко-экономические описания стран континента, многие из них, судя по языку и обличению реакционных президентов и генералов – десятилетней давности.

Буквально за неделю до нашей поездки я оказалась в Брюсселе, и вот там, в крупнейшем книжном магазине города, я нашла залежи путеводителей и карт интересующего нас региона. В итоге мы отправились в Южную Америку, вооруженные: путеводителем по Рио, путеводителем по Боливии, путеводителем по Боливии и Перу и... картой автомобильных дорог Боливии (купила на всякий случай, карта оказалась просто супер и очень нам потом пригодилась). Изо всех наших материалов, помимо карты, хочу порекомендовать путеводитель по Боливии (Bolivia Handbook. Alan Murphy. Footprint Handbooks Ltd. 2000). Очень подробный, с актуальными адресами и телефонами, включая имена и телефоны гидов, подробнейшим описанием маршрутов восхождений, рекомендациями отличных и недорогих гостиниц, ресторанов, короткими, но классными историческими и политическими обзорами не только стран, но и городов.

Замечу в скобках, что в самих странах, особенно не самых богатых, типа Боливии, такие путеводители раздобыть удастся вряд ли, приезжайте вооруженными.

Снаряжение.

Никаких магазинов бесплатного снаряжения обнаружить не удалось, все недостающее покупали все в тех же “Шерпе”, “Канте” и “Активном Отдыхе”. Единственный практический совет, который могу дать: Боливия – страна, очень ориентированная на альпинизм, особенно – ее высокогорная столица, Ла Пас. Все, что вы не привезете с собой, вы легко возьмете напрокат в одном из бесчисленных спортивных магазинчиков. Более того, многие, уезжая, хотят избавиться от снаряги, так что снаряжение second hand можно купить очень даже дешево, особенно в конце сезона (поздней осенью) или вне сезона. И уж газовые баллоны точно не надо пытаться засунуть в багаж. Все равно отберут, а продаются они во всех альпинистских местах на каждом шагу.

Документы&авиабилеты&бронирование гостиниц.

В этой области мы, по-моему, поступили оптимальным образом, поэтому могу посоветовать “делать как мы”.

Билеты туда и обратно лучше купить через какого-нибудь туроператора, специализирующегося на южноамериканском направлении. Это дешевле, чем бронировать напрямик через авиакомпанию. Наши билеты Москва-Рио-де-Жанейро-Ла-Пас/Лима-Москва стоили около 1500 долларов на человека.

Билеты на внутренние перелеты бронировать не надо, как бы настойчиво не рекомендовали это туроператоры и турагенства. Тем более не надо бронировать гостиниц по пути следования, как бы не угрожали вам услужливые агенты, что все гостиницы будут забиты, стоить будут гораздо дороже, чем при бронировании из России, и что без гостиничного ваучера вы не получите визу.

Что-что, а дешевую и уж тем более дорогую гостиницу в любом городе/поселке/деревне континента вы найдете без проблем. Да и визы в описываемые страны абсолютно реально получить самостоятельно. Мы смалодушничали только с Бразилией, забронировали через агентство гостиницу (все-таки Рио, Новый Год, но в итоге и безо всякой брони не ночевали бы на улице, а хотя бы и пришлось переночевать на пляже Копакабана или пляже Ипанема, не пожалели бы) и через агентство получили визу (консульский сбор составил 50 долларов).

Визы в Перу и Боливию мы получили за два дня и безо всяких проблем. На всякий случай запаслись рекомендательным письмом, любезно предоставленным Владимиром Николаевичем Шатаевым (ФАиСР), мол, ребята альпинисты, в ваши страны эмигрировать не собираются, вот только залезут на Сахаму и сразу домой. Консульский отдел посольства Перу находится в квартире рядом со Старым Арбатом. Консульский сбор составляет 12 долларов.

Посольство Боливии занимает роскошный особняк на Пречистенке. Боливийская виза выдается бесплатно, но что-то мне подсказывает, что этой уникальной возможностью пользуется не слишком много россиян (за время нашего путешествия по Боливии и Перу мы не встретили ни одного соотечественника).

3. Рио-де-Жанейро.

Первое впечатление от Рио было... Ну, скажем, менее сильным, чем второе... и чем третье. Мы увидели красивый залив и длиннющий 14-километровый мост. И еще фавелы. Фавелы – это трущобы бывшей бразильской столицы. В этих районах живет в общей сложности несколько миллионов кариоков (то бишь рио-де-жанейрцев). Фавелы представляют из себя кирпичные дома, прилепившиеся один к другому, часто без крыш, без канализации, центрального отопления, телефонной связи и прочих удобств. Еще там, говорят, из-за большой концентрации бедноты и безработных очень широко распространены наркотики. Наркоторговля, постоянно происходят драки и перестрелки.

В общем, фавелы не красят Рио. Зато эти районы – практически единственный минус города. В остальном Рио прекрасен. Мы поняли это, как только поселились в гостиницу, бросили вещи и отправились на легендарную Копакабану. Купаться. Копакабана – это один из многочисленных пляжей Рио, но самый многолюдный, самый благоустроенный. Вдоль всего пляжа, отделенные от него бульваром Атлантико, плечом к плечу выстроились самые роскошные гостиницы Рио. Помимо людей, на пляже можно встретить: пляжные кресла, зонтики, пункты хранения и выдачи вышеуказанных пляжных аксессуаров, где также продается холодная вода, пиво и закуски; по пляжу бродят разносчики тех же напитков и закусок, солнечных очков, парео, кремов от и для загара и т.д.

Вдоль пляжа и бульвара Атлантико расположены мини-киоски-ресторанчики, где помимо обычного фаст-фуда продается аква-де-кока. Аква-де-кока – это просто баунти! Это кокос, который прямо при тебе продалбливают, и ты тянешь прямо через соломинку кокосовое молоко. А потом ты возвращаешь пустой кокос, его разрубают на части, вытесывают из твердой кожуры ложечку, которой и нужно есть кокосовую мякоть.

На Копакабане и подобных пляжах, которые занимают большую часть городского залива, кариоки проводят большую часть своей жизни, с короткими перерывами на работу. На пляжах не только загорают и купаются, но и занимаются спортом, едят, спят, читают, проводят деловые переговоры, танцуют, участвуют в культурной жизни (прямо на пляжах часто устраиваются рок-и поп-концерты), знакомятся. Детей хотя и не рожают, но зачинают точно.

Пляжи Рио замечательны своим демократизмом. Может, в городе и есть закрытые пляжи для элиты, но мы таких не заметили. На одни и те же пляжи ходят и домохозяйки, и клерки, и бизнесмены, и жители фавел. Пляжи Рио – одно из тех мест в нашем меркантильном мире, где человека встречают не по деньгам и не по одежке, а скорее по отсутствию последней. Превыше всего кариоки ценят физическую красоту. Все мы наслышаны о фантастической красоте бразильянок, и в данном случае действительность подтвердила наши ожидания, но лично я была потрясена красотой бразильских мужчин. У нас возникло чувство, что красота и сексуальность – это городская религия, а пляжи – ее храмы. Интересно, что в этих храмах не приветствуется ни нуддизм, ни даже загорание топлесс. Впрочем, по сравнению с бикини, которые носят на пляжах Рио, и с телами, на которые эти бикини надеты, загорающие топлесс немецкие или шведские феминистки выглядели бы пресными и непривлекательными.

4. Новый Год в Рио-де-Жанейро.

Как я уже писала, у нас с Денисом было две идеи фикс, по одной на каждого. Денис хотел встретить Новый Год на Копакабане в белом костюме. Новый Год в Рио начался днем 31 декаря с грохоте фейерверков. К Копакабане стекались толпы народу, все в белых костюмах (и вправду у них традиция такая, оказывается, встречать Новый Год в белом костюме). Гремела музыка, на пляже были установлены три огромных сцены, на которых всю ночь должны были выступать местные звезды. Концерты начались около десяти вечера. Вдоль берега стояла огромная, говорят, в три миллиона человек, толпа. Многие кидали в океан гладиолусы – все те же языческие приношения. В песке не берегу были выстроены небольшие лодочки, украшенные горящими свечами и цветами. Некоторые приносили уже готовые деревянные кораблики и пускали их в воду.

Мы пробирались по берегу в направлении Copacabana Palace, самой красивой гостиницы в городе. Поскольку толпа стояла довольно близко к берегу, а волны были вполне океанскими, балла на три, все, кто подобно нам, пробирались вдоль берега или стояли довольно близко к воде, промокли настолько, что белые костюмы стали прозрачными, а обувь... обувь лучше было снять и идти босиком. К полуночи ликование толпы достигло апогея. Часы на огромных экранах надо всеми тремя сценами показали: 00, 2002 год. Все бросились обниматься, целоваться, обливать друг друга шампанским. И тут начался фейерверк. Стреляли с платформы, находящейся прямо в океане. Он длился минут 20, и с каждым новым залпом картинки становились все ярче, красочнее и невероятнее. Когда фейерверк закончился, все стихло... на мгновение. Потом праздник возобновился с новой силой. Люди бросались в океан прямо в одежде, скоро от количества купающихся людей не стало видно воды. У всех эстрад танцевали, уставшие или пьяные лежали или спали прямо под ногами гуляющих и танцующих. Продавалась разная еда и напитки.

Проходил час за часом, но веселье не утихало, спящие не мешали танцующим и наоборот. Мы почувствовали, что наши силы иссякают и поплелись, спотыкаясь о спящих обратно в гостиницу. Одна моя босоножка уплыла в океан, я шла босиком и утешала себя тем, что это – мое приношение бразильским богам.

5. Рио после Новогодней ночи и отлет в Боливию

На следующее утро, а точнее, полдень, мы отправились досыпать на пляж. Мы решили посетить другой культовый пляж, Ипанему (прославленный босановой “Девушка из Ипанемы”). Пляж на Ипанеме оказался ничуть не хуже Копакабаны. А после пляжа мы отправились летать над Рио на вертолете. Так мы увидели Рио в новой перспективе. Все места, которые мы увидели, прошли и проползли в предыдущие дни, были абсолютно узнаваемы, только сверху география города была еще более наглядной – Копакабана перетекала в Ипанему, Ипанема – в Леблон (еще один пляж), чуть ли не под пропеллером вертолета проплыли Сахарная Голова и Корковадо, белели яхты, зеленели парки, и любовь к этому прекрасному городу переполняла наши сердца.

Но боливийские горы звали, и на следующее утро мы уже ехали в аэропорт. Нам предстоял рейс Рио-де-Жанейро - Ла Пас (одна из двух столиц Боливии). С большим удивлением мы узнали, что нам предстоят две посадки. В дальнейшем мы привыкли, что в Южной Америке самолеты летают с остановками, как поезда или автобусы. Часов через десять полета, взлетов, посадок и ожиданий внизу показалась самая высокогорная столица в мире, Ла Пас. Зрелище безрадостное – высокогорное плато без растительности, посередине плато – долина в форме чаши, а в ней – город какого-то серо-коричневого цвета.

Аэропорт оказался маленьким, аккуратным и – на первый взгляд – вполне европейским. В аэропорту присутствовала даже информационная стойка для туристов, где мы остановились, чтобы разузнать по поводу гидов и гостиниц. Пока служащий информационного бюро собирал для нас информацию, мы решили подкрепиться привезенным из Рио ананасом. Денис полез за ножом, который лежал в клапане рюкзака. Хороший такой нож, Leatherman. Был. Потому что в клапане его не было. Равно как и налобного фонарика. Равно как и горнолыжных очков.

Здесь я хочу сделать лирическое отступление, посвященное южноамериканским авиакомпаниям, особенно крупнейшей из них, которая называется Вариг. Если вы отправитесь в Южную Америку, летать самолетами Вариг вам придется обязательно, как до Южной Америки, так и между странами континента. Два совета в этой связи.

1. В авиакомпании Вариг воруют багаж. Воруют так, как не воровали в нашем Аэрофлоте десять лет назад (и должна заметить, что за последние десять лет, летая Аэрофлотом, я расслабилась совершенно, и ни разу ничего у меня не пропадало). Воруют и сумки/рюкзаки целиком (так пострадали наши друзья Коля и Профессор), и плохо лежащие дорогостоящие предметы. Не сдавать багаж, если вы летите из России и надолго, вам удастся вряд ли, а вот хорошо его запаковать, закрыть на все замки и не класть туда всяких ценных маленьких вещей – это вполне возможно.
2. В случае воровства не надо махать рукой, а надо бороться – обращаться к сотрудникам компании, регистрировать пропажу, требовать компенсации, продолжать бороться и по возвращении домой. Во-первых, воровство нужно искоренять, а во-вторых, в итоге, пусть через полгода, хотя бы часть стоимости утерянного вам компенсируют (Денис подтвердит).

6. О людях, нравах и столице Боливии

Проведя в аэропорту часа два в борьбе за справедливость и украденные вещи, мы отправились в город.

Географически, Ла-Пас лежит в чаше между гор, занимая и внутренние стенки, и дно этой воображаемой чаши. Ла-Пас официально признан самой высокогорной столицей в мире. Катманду – равнина по сравнению с боливийской столицей. И высота здесь – не пустой звук.

Климат и престижность районов города до какой-то абсурдной степени зависят от того, на какой высоте указанный район находится, что неудивительно, учитывая, что перепад высот в этом сравнительно небольшом городе составляет полкилометра.

Эль-Альто – район аэропорта – самый высокий район Ла-Паса – находится на высоте 4,200 над уровнем моря. Район продувается всем ветрами, холодно там невыносимо, жилье – сплошные полудостроенные коробки, похожие на фавелы Рио, только климат не тот. И живет в Эль-Альто настоящая беднота.

Центральная часть города находится на высоте 3,600 метров. Здесь прохладно, но значительно теплее, чем в Эль-Альто. Это – район средней зажиточности и основное скопление туристических достопримечательностей. Центр города находится как бы на дне чаши, и по ее дну проходит главная улица, Прадо (у нее есть еще несколько названий, но менее красивых), а все остальные улицы, как ручейки, стекаются к Прадо.

Главная площадь города - площадь Сан-Франциско с большой, красивой и крайне запущенной церковью – является по совместительству огромной торговой площадкой. Гораздо изысканнее площадь Мурильо (это не художник, а местный патриот), где находится местный парламент, куча красивых зданий позапрошлого века и вообще, стоя на этой площади, можно представить, что находишься на небольшой площади в Брюсселе или в Париже. Прадо тоже местами напоминает Тверскую или Унтер-дер-Линден. Большое отличие – в том, что рядом с красивыми колониальными зданиями находятся квази-небоскребы довольно обшарпанного вида.

А на юге находятся районы с красивыми названиями Сопокаччи и Мирафлорес. Эти районы объединены в так называемую Южную Зону. И эта Южная Зона во-первых находится на полкилометра ниже, чем Эль-Альто, там градусов на 5 (на себе проверила, клянусь) теплее, чем в центре, всего в 20 минутах ходьбы, во-вторых, там неожиданно осознаешь, что в Боливии, оказывается, есть зажиточные люди – стройными рядами стоят особняки, пятизвездочные отели, вдруг откуда ни возьмись, появляются дорогие магазины. Ресторанов, ночных клубов, казино – не счесть! И дышать куда легче, воздуха больше.

Расовое разделение в городе так же ощутимо, как и географическое. Метисов немного, преобладают индейцы – не очень-то красивый народ с массивной выдвинутой вперед челюстью, ужасными зубами, не отличающиеся особой грацией и изяществом. Индейские женщины носят многослойные юбки, которые делают их еще грузнее, и смешные шляпы, похожие на мужские шляпы для верховой езды. Когда прилетаешь из Рио-де-Жанейро, начинаешь думать, что господь явно обделил боливийцев красотой в пользу бразильцев. Мир устроен несправедливо!

Испанцев совсем немного, и общество кастовое. На всех важных позициях – в офисах, в банках, в авиакомпаниях, в дорогих ресторанах работают в основном испанцы. А индейцам достаются низкооплачиваемые и достаточно неквалифицированные работы. Если вообще достаются. Раза четыре на улице Прадо я натыкалась на что-то вроде биржи труда. На биржу стояла многочасовая очередь, состоящая на 90% из индейцев.

Массовая безработица и массовая бедность превращают Ла-Пас в гигантский уличный рынок. Магазинов очень мало, практически нет. На улице продается все – одежда, хозяйственные товары, книги, косметика, еда, местная валюта боливиано (в обмен на доллары, естественно). Торговцы громко кричат, расхваливая свой товар, ползают чумазые дети, все что-то жуют, из открытых окон маршруток выкрикивают направление их движения (увы, о всеобщей грамотности в Боливии говорить не приходится). Машин довольно много, пешеходов здесь не уважают. Повсюду нищие, чистильщики обуви (мне несколько раз предлагали почистить кроссовки). По описанию, сама вижу, похоже на какой-нибудь азиатский мегаполис, но есть одно ключевое отличие: даже самые крикливые продавцы и активные зазывалы находятся в состоянии апатии и какой-то меланхоличной задумчивости – то ли эффект коки, то ли врожденная индейская невозмутимость, то ли апробированная веками необходимость экономить силы на высоте.

Есть и еще пара странностей в этом городе. Аптеки. При практически полном отсутствии магазинов аптеки встречаются через каждый шаг, причем вполне цивилизованные, с англоговорящим персоналом. Купить там можно все, говорят, даже валиум.

А одним из самых распространенных товаров на уличных лотках являются музыкальные компактные диски. Любят боливийцы музыку, помогает, видимо, жить и строить в условиях высокогорья.

И еще – еда. Еды на улицах продается огромное количество. Люди все время жуют. Причем не только днем, но и ночью. Как я могла заметить, ночью едят не какое-нибудь мороженое, а серьезную еду – цыплят, картошку, рис, яичницу. Может, на полный желудок не так ощущается нехватка воздуха...

7. Альпинизм по-боливийски.

В Ла-Пасе мы быстро нашли гостиницу, кинули вещи и отправились искать гидов, поскольку на следующий же день планировали куда-нибудь взойти. Что свидетельствует о полном пренебрежении правилами акклиматизации. Перелетели мы с уровня моря на высоту 4,200 метров, а самые низкие из вершин, на которые стоит восходить в этом благословенном районе, не ниже пяти с половиной тысяч метров. Между тем горняжка (в Боливии она называется сороче) давала о себе знать – я задыхалась, у Дениса болела голова. Впрочем, гиду, которого мы нашли в одной из многочисленных альпинистских контор вокруг нашей гостиницы, было все равно, когда мы прилетели, и как у нас проходит акклиматизация – лишь бы платили.

Такой коммерческий подход кажется непрофессиональным, хотя бы с той практической точки зрения, что ставится под угрозу жизнь клиента. За время нашего пребывания в Боливии мы столкнулись со многими гидами, и должны с сожалением признать, что хотя Ла-Пас чрезвычайно ориентирован на альпинизм и альпинистов (это одна из важных статей дохода местного населения), уровень гидов в большинстве своем оставляет желать лучшего. Они непрофессиональны в чисто спортивном плане, кроме того, врут, хвастаются несуществующими сертификатами школы гидов Шамони, не знают маршрутов, на которые собираются вести клиента и даже не особо напрягаются, чтобы отработать полученные деньги. У них есть специальная шкала: если дошли только до базового лагеря и повернули обратно – например, из-за плохой погоды или из-за плохого состояния клиента, последний платит полцены. Если дошли почти до вершины, но повернули обратно по описанным выше причинам, платят как за восхождение.

Чем местные гиды берут, так это отсутствием альтернативы и своей невероятной физической формой. Речь идет даже не о постоянных тренировках и частых восхождениях. Местное население генетически модифицировано из-за многовекового проживания на таких экстремальных высотах. У них увеличенная грудная клетка и увеличенный размер легких по сравнению с равнинными жителями (один из моих боливийских друзей жаловался, что плохо чувствовал себя в Европе, задыхался от обилия воздуха). Поэтому там, где мы, простые смертные, умираем от сороче и судорожно втягиваем в себя разреженный воздух, местные идут прогулочным шагом, как на высоте десять метров над уровнем моря.

Бескомпромиссную критику боливийских гидов хотелось бы завершить рекомендацией. Нашли мы одного гида, замечательного во всех отношениях. Альдо Риверос (Aldo Riveros)известен всему Ла-Пасу своим ярко-желтым джипом (не знаю, жив ли еще тот джип после боливийских дорог и альпийского стиля вождения его хозяина). Гораздо менее известно, что Альдо – руководитель ассоциации гидов Ла-Паса, альпинист с большим опытом восхождений не только в родной стране, но и в Альпах. При этом Альдо еще нет и тридцати, он женат на француженке, по полгода проводит в Европе, и вообще он наш человек, только вот абсолютно негибок в смысле цен и скидок – слишком хорошо знает цену себе и своему желтому джипу. Запишите на всякий случай адресок и передавайте привет: aldoriveros@hotmail.com

Возвращаясь к хронологии нашего повествования, первый гид, с которым мы познакомились, звался Январь (Геннаро), был он родом из местных индейцев аймаров (как раз тех, что с гипертрофированной грудной клеткой и легкими). Январь сказал, что может взять нас завтра на восхождение на вершину Чаркини (5,460 м). Еще гид подтвердил (мы это и раньше знали из книг, но не верили), что летом, то есть в январе – совсем не сезон для восхождений, много снега и лавин, часто случаются грозы. (Оптимальный сезон для восхождений в Боливии – с мая по декабрь.) Тем не менее, есть пара гор, на которые можно попытаться взойти, Чаркини – одна из таких. Восхождение было назначено назавтра и рассчитано на один день.

За ночь горная болезнь сломила Дашу, и Денис отправился на восхождение один. Точнее, не совсем один. Помимо Дениса, Январь вел на штурм пожилого японца по имени Osamu Korogi, восходителя на пик Ленина, Килиманджаро, Мак-Кинли и пр. (из той знакомой категории восходителей, которых за большие деньги затаскивают на знаменитые вершины). До начала маршрута доехали на самой обычной легковушке (сразу вспоминаются подходы где-нибудь в Безенги...). Начало это Дениса возмутило – первые часа полтора тропинка шла абсолютно ровно, без подъема, местами в скалу были вделаны перила, ниже тропинки шел водосток. От цивилизации и примитивизма маршрута начинало тошнить... хотя вдруг оказалось, что тошнит-то от высоты, и голова болит ого-го как, и вообще даже идти по ровной тропинку на высоте под 5 тысяч метров вовсе нелегко, сознание мутится, и слететь вниз ничего не стоит. Даже несмотря на перила.

Бодрым шагом наши восходители дошли до странного сооружения, огороженного несколькими рядами колючей проволоки под высоким напряжением (удивительно, с какой регулярностью встречается нам колючая проволока на этом континенте!). Денис решил, что это – как минимум атомная станция; оказалось, что это – метеорологическое устройство для измерения уровня выпадения осадков. У объекта стратегического назначения сделали первый привал, очень долгий, минут на сорок, а погода тем временем портилась.

Дальше восходители связались и ступили на снежник. Кошек не надевали, гид выбивал ступени, а оба клиента шли по ступеням (один из плюсов коммерческого альпинизма). Вот тут-то Дениса “пробило” окончательно – голова болела страшно, охватывал иррациональный страх, и хотелось повернуть назад. Но троица продолжала идти вперед и вверх, хотя знатный японский восходитель все больше отставал, и его приходилось ждать.

К счастью, снежник был очень крутым только вначале, постепенно он выполаживался, и вскоре троица восходителей вылезла на скалы. Гид объяснил, что дальше можно остаться прямо на этой площадке и считать восхождение законченным, а можно, уж если кому очень охота, влезть на один из двух скальных пупырей, и это и будет вершина. Денис, а после некоторых колебаний и японский месснер решили бороться за чистоту эксперимента, и уже минут через двадцать рухнули на вершину, лицом в небо. От обеда, предложенного услужливым гидом (еще одно преимущество коммерческого альпинизма) отказались и минут через двадцать собрались было спускаться вниз, тем более что погода совсем испортилась, повалила снежная крупа. И тут у японца свело судорогой ноги. Несмотря на усилия гида (растирания и т.д.) ноги не проходили, и несчастного самурая пришлось тащить практически волоком, на двух натянутых веревках между гидом и российским восходителем. Так Денис первый раз в своей альпинистской карьере принял участие в спасработах.

Вечер трудного дня мы отправились в местный ресторан El Lobo, который оказался неформальной штаб-квартирой еврейских альпинистов. Рядом, как выяснилось, есть и еврейский hostel, и вообще израильские восходители в Боливии встречаются очень часто, намного чаще, чем европейские или американские, и ребятам, прибывающим в Ла-Пас из Израиля, есть куда податься, где найти напарников, гидов, снарягу и крышу над головой, не то, что нам, беспризорным россиянам. Мы с Денисом немедленно стали строить планы создания российского альпинистского комплекса в Ла-Пасе. Тут мы познакомились с юношей по имени Эйял, который решил присоединиться к нам в качестве восходителя – и, как оказалось позже, незаменимого завхоза.

А когда мы вернулись в гостиницу и уже засыпали, зазвонил телефон. Говорили по-русски. Это наши друзья, Коля и Профессор, только что прибывшие в Ла-Пас, горели желанием немедленно штурмовать и покорять (энтузиазм был настолько сильным, что смахивал либо на симптом сороче, либо на последствие злоупотребления бортовым баром во время долгого и утомительного перелета). Мы уговорили наших друзей потерпеть до завтра.

Назавтра состоялся Великий Сбор еврейско-российско-боливийской экспедиции, в котором участвовали: Профессор, Коля, Денис, я, Эйял и наш новый гид, доктор Хуан Пабло Андес. Совещание проходило бурно, бестолково, но результативно. В качестве достойного объекта штурма была выбрана одна из самых красивых и популярных гор массива Кордильера Реал, Гайана Потоси (6,088 м). Решили стартовать на следующий день, 6 января. Обсудили финансовые вопросы разделение обязанностей.

Вот примерная раскладка стоимости восхождения:

• Услуги гида: 50 USD в день (изначально гид настаивал на 75ти)
• Джип, туда-обратно, 60 USD
• Носильщик, 10 USD в день
• Еда: гид говорил о 10 USD в день на человека, но экономный (не хочу называть боевого товарища жмотом и скупердяем) Эйял уложился в 30-40 долларов на 3 дня на всех.

Гид будет совмещать обязанности собственно гида и повара. Наши старшие товарищи настояли на портерах; Денис и Эйял решили, что в состоянии занести себя и груз на вершину сами.

День сборов был крайне хаотичным, а для меня еще и довольно тоскливым, потому что на восхождение я не собиралась, а при всей солидарности и духе коллективизма участвовать в чужих сборах не очень-то весело. И я решила: пусть мои друзья идут на свою Гайана Потоси, а я отправлюсь в просто Потоси, по слухам, очень красивый городок в 550 км от Ла-Паса; Потоси когда-то, 4 века назад, был одним из богатейших городов мира – там добывали серебро. Сейчас там полный упадок, лишь остатки былой роскоши, хотя в шахтах, в жутких условиях, не претерпевших ни малейшего изменения за 4 века, по-прежнему добывается серебро. А из Потоси я хотела добраться до Сукре. Сукре – это вторая столица Боливии (не вторая, как Санкт-Петербург или там Нью-Йорк; в Боливии – официально две столицы). Сукре известен безупречным колониальным стилем и двумя огромными университетами. В общем, смесь Новой Англии с колониальным Югом, и все это – на латиноамериканском континенте. Однако о моем путешествии – позже. Вернемся к сборам.

Взяв напрокат недостающее снаряжение и купив газ для нашей горелки, мы дождались с рынка Эйяла и Дениса – юноши закупали хлеб насущный. Денис рассказывал легенды о том, как наш еврейский друг торговался на рынке. Насколько я могла судить, кулинарный набор восходителей состоял в основном из спагетти, рыбных консервов и листьев коки.

NB: Воспользуюсь случаем, чтобы твердо заявить: хотя из листьев коки и вырабатывается кокаин, и хотя экспорт коки и кокаина составляет львиную долю национального дохода, кока наркотиком не является. Это – сильное тонизирующее средство. Боливийцы жуют листья и пьют чай из коки (мата де кока, не путать с аква де кока рио-де-жанейрских пляжей). Кока не только снимает усталость, притупляет голод, придает бодрость и побеждает бессонницу, но и является лучшим средством борьбы с горной болезнью. В Боливии пьешь столько этой мата де коки и встречаешься с этим растением настолько регулярно и обыденно, что когда в Шереметьево, по прилете, понимаешь, что российские таможенники относят эти безобидные листья к разряду наркотических средств, просто теряешься.

Ну так вот, еще о раскладке по-боливийски. На следующий день, перед выездом, наши восходители планировали еще прикупить 160 булочек – именно такое, по их расчетам, количество хлеба, должно было обеспечить энергию и калории для успешного восхождения.

Стартовали восходители на следующее утро, 6 января. На джипе доехали до базового лагеря на высоте 4,700 м. Базовый лагерь оказался домиком, в котором жила и обслуживала восходителей обычная боливийская семья (насколько может считаться обычной семья, живущая на высоте Ушбы или Шхельды). В тот же вечер решили прогуляться до верхних ночевок (high camp), находящихся на высоте 5,200 м. Набор высоты в 500 метров всего за час немедленно и самым ужасным образом сказался на здоровье Дениса – его настигла страшнейшая горняжка, которая не прошла, даже когда они спустились вниз, в домик. Не обошлось без сильнодействующих таблеток под названием детокс.

Утром 7 января все стартовали в high camp по второму разу. На этот раз шли очень медленно, и все чувствовали себя гораздо лучше. Дойдя до верхних ночевок, обсудили дальнейшие планы. Один из восходителей, Коля, заявил, что Гайана Потоси и с самолета видна здорово, и что он никуда не пойдет. Все остальные собирались на восхождение и легли спать с тем, чтобы выйти в 20:00. Чего, увы, не случилось – гид забыл всех разбудить, и вышли на восхождение только в 22:00. Причем в уменьшенном составе: Эйял сказал, что с него хватит, что он с таким необязательным и безответственным гидом никуда не пойдет. Так что в итоге на восхождение шли четыре человека: Профессор, Денис, гид и его юный помощник. Погода была хорошая, шлось довольно легко, но гиды вовсе не горели энтузиазмом и постоянно настаивали, что пора поворачивать назад. Обоих восходителей это совершенно не устроило, и каждый стал доступными ему способами повышать вероятность успешного восхождения . Профессор пообещал опекавшему его Хуану Пабло дополнительное вознаграждение за вершину, а Денис ускорил темп и загнал шедшего с ним в одной связке юного гида так, что они обогнали две других группы восходителей и в 6 утра были уже в 100 метрах от вершины; оставалось пройти одну снежную стенку. И тут юный гид то ли “сломался”, то ли не захотел идти дальше, но он убедил две другие группы, что нужно поворачивать, повернул сам и утащил от вожделенной цели Дениса. В 7 утра! Часа через два они встретили Хуана Пабло и Профессора, которые медленно, но верно продвигались к вершине. Малолетний и малодушный гид убедил и их, и все вместе вернулись в высотный лагерь.

О моральном состоянии российско-еврейской группы говорить не приходится. Денис и Профессор были абсолютно убеждены, что вершина была у них в кармане, что гиды поступили абсолютно неграмотно и непрофессионально, и что были совершенно не заинтересованы в том, чтобы клиенты достигли вершины. Поэтому весь спуск и вторая половина дня были посвящены скандалам и разборкам.

Все, решили мы, с Ла-Пасом и его ленивыми гидами завязываем и двигаем в горный район Оксидентал, на границе с Чили, где возвышаются горы вулканического происхождения, в том числе самая красивая и высокая гора в Боливии, Сахама (Sajama, 6550 м). К тому времени мы уже подружились с Альдо, лучшим гидом из гонщиков и лучшим гонщиком из гидов, и Альдо взялся доставить нас до Сахамы (это национальный парк, где находится вышеупомянутая вершина) и на Сахаму.

Выбравшись из Ла-Паса, мы покатили на юг, в сторону Оруро. Через сто километров мы приехали в деревню Патакамайя, где мы заправились и пообедали. Из Патакамайи видна Сахама. Ее геометрически безупречный конус сверкает белым снегом, как сахарная голова, на фоне абсолютно ровной линии горизонта. И мы повернули направо, к Сахаме и чилийской границе. Нам предстояло проехать около 200 км, и, что нас потрясло, по безупречному асфальтированному шоссе. Еще более потряс пейзаж: ровная-преровная полустепь-полупустыня с низкими шарообразными кустами, глыбы застывшей лавы, очертания гор вдалеке; время от времени на горизонте появляется и исчезает Сахама; пасутся стада лам и альпак (это как ламы, но поменьше и еще красивее); в сторону Чили на огромной скорости, обгоняя даже наш джип, мчатся груженные фуры. Людей, как и везде в Боливии (кроме больших городов) мало, попадаются селения, состоящие из двух жилых домов и одного ресторана/гостиницы/магазина (это все третий дом). И ослепительное солнце на ослепительно синем небе.

Километров через 150 Сахама окончательно утвердилась в правых боковых окнах машины. Она демонстрировала своим будущим покорителям округлые бока и величественную вершину. Альдо остановил машину и стал рассматривать гору в бинокль. Похоже, увиденное его удовлетворило. Мы съехали с асфальтированного шоссе в сторону Сахамы и километров восемь катили по проселочной дороге, пока не въехали в одноименную деревушку, которая находится на высоте Ушбы – 400 человек жителей, пятьдесят домов, в том числе церковь, школа, пять гостиниц, пять ресторанов, больница и здание Дирекции Национального парка. У последнего мы остановились. Нам требовалось зарегистрироваться и уточнить необходимую для восхождения информацию (много ли снега, как погода на вершине и пр.).

Разговор с директором Национального Парка Альдо явно расстроил. Альдо показал нам висящее на телефонной будке (которая явно являлась информационным центром Сахамы) распоряжение вышеупомянутого чиновника о том, что с ноября по апрель восхождения на Сахаму и все окружающие вершины запрещены. Из соображений безопасности – много снега, сходят лавины. По словам Альдо, уговаривать или подкупать чиновника бесполезно. Рискнуть и пойти без разрешения можно, но гора высокая, придется ночевать в промежуточном лагере, вот там-то их и догонит местная полиция, которая может подъехать достаточно близко (здесь почти ко всем базовым лагерям можно подъехать на джипе). А высотная акклиматизация у боливийских policia отличная – на высоте 5,400 м они будут бегать гораздо быстрее, чем неакклиматизированные гринго.

Настроение у нас было плохим. Мягко говоря. Денис с Профессором невозмутимо изучали экспонаты местного музея (мумифицированных представителей местной фауны) и всем своим видом давали Альдо понять, что во всем виноват он, и только он один. Альдо не хотелось терять деньги и репутацию, он напряженно думал, советовался с кем-то из работающих в Дирекции приятелей. Наконец гид подошел к нам и заговорщическим шепотом сообщил, что есть шанс взойти не на Сахаму, а на другую гору, вулкан Паринакота, высотой 6,333 м (я в путеводителе прочла 6,150). Паринакота находится уже не на территории Национального Парка, одним склоном спускается в Чили, и эта Паринакота вообще еще интереснее для восхождения, чем Сахама (естественно, дорогой Альдо!), и даже если директор Национального Парка узнает о восхождении, то ничего сделать не сможет, а когда он, Альдо, вернется в Ла-Пас, он, как глава Федерации Гидов устроит бучу, потому что у этого директора нет никаких полномочий “закрывать” гору для восхождений, и пусть мы тоже напишем письмо от своего имени о том, как нас обломали... ну так как, согласны мы идти на Паринакоту?

Денис с Профессором были согласны, хотя Сахама продолжала притягивать их жадные взгляды. Впрочем, Паринакота и вправду гора красивая, практически бесснежная, с уплощенной вершиной. Альдо сказал, что в середине вершины – большой кратер. Справа от Паринакоты находится другой вулкан, поменьше, и вместе они удивительно напоминают Эльбрус, особенно в сумерки, когда незаметно отсутствие снега.

А сумерки тем временем уже наступили. На темно-багровом небе выделялись силуэты гор и появлялись первые звезды. Дул сильнейший пронизывающий ветер, который продувал до костей, хотя было совсем не холодно, градусов 15. Меня мучила горняжка, которая выражалась в том, что было дико холодно, хотелось спать, и я стремительно погружалась в явно высотного происхождения депрессию. В отличие от меня, мои друзья и гид были в хорошем настроении, горняжка их не мучила, перспектива взойти на Паринакоту, да еще таким полулегальным способом, приводила их в восторг. Нас отвезли в ajohamento, гостиницу или, скорее, приют. Электричество в деревне вообще-то есть, но в гостинице его не было; комната освещалась и одновременно обогревалась газовой лампой. Мы оставили вещи, вышли на улицу и ахнули. Такого неба мы не видели никогда, звезд было больше, чем участков темного неба между ними, созвездия сливались с другими созвездиями, звезды покрупнее просто слепили глаза. Млечный Путь был похож на хорошо освещенную автостраду. Созвездия и звезды были совершенно незнакомы. Я, как всегда, принялась искать Южный Крест. Сначала даже Альдо не мог разглядеть культовое созвездие южного полушария в фосфоренцирующем небе. Потом – ура! – наш гид ткнул пальцем в небо, и я увидела мои звезды. Южный Крест висел очень низко над горизонтом, и не был похож ни на какой крест, а был похож на трапецию. Вот такую.

Но все равно, это был тот самый Южный Крест, и все четыре звезды светили ярко, и вот теперь можно было со спокойной совестью отправляттся спать.

Наше первое утро у подножия Сахамы было солнечным, жарким и безветренным (мы почему-то решили, что ветер в Сахаме дует нон-стоп).За завтраком нас обслуживала тринадцатилетняя официантка, которая на смеси испанского и аймарского поведала нам, что в апреле они с классом были на Сахаме (это у них такая школьная прогулка вместо урока природоведения, подняться на гору в шесть с половиной км высотой). После завтрака мы отправились исследовать деревню. Помимо Дирекции Национального Парка, мы обнаружили довольно большую школу, футбольное поле, на котором дети играли в футбол (на высоте 4,500!), старинную церковь (которая была закрыта) и крохотное кладбище. Еще по приезде меня заинтриговало круглое небольшое здание, похожее на амбар, на котором было написано что-то типа “Observatoria Natural de Montana”. Мы справедливо решили, что это обсерватория, и что Сахама так высоко, здесь такие уникальные природно-геофизические условия, что телескоп в обсерватории просто не нужен. В обсерватории и вправду оказалось пусто – ни телескопов, ни прочих предметов. Пусто, дырка в потолке и шесть дырок в стенах. Так и не узнали мы, обсерватория это или так просто, чтобы на горы смотреть (или чтобы полиция могла выследить нелегальных восходителей).

Восходители свалили часов в 11. Спустились они с горы только следующим вечером, часов в 10 вечера. Желтый джип припарковался у нашей мазанки, из него вышли невозмутимый Альдо, полумертвый от усталости Профессор и подозрительно свежий Денис. Как оказалось, на вершину Денис не пошел. Когда предыдущим вечером они доехали до 4,700 и через два часа добрались до ночевок на 5,200, Дениса свалил очередной приступ сороче, и за восхождением Профессора с Альдо отважный альпинист наблюдал в бинокль. Восхождение с 4,700 на 500 метров вверх заняло около пяти часов. Профессор рассказывал, что они шли по глубокому, по пояс, снегу, который только у самой вершине стал более плотным. Больше никикими подробностями восхождения со мной не поделились; по-моему, единственными сложностями были снег и высота. Из Сахамы мы свалили в тот же вечер на том же джипе, и вскоре свалили из Боливии, перекочевав в Перу. Ни в Перу, ни в Боливии восхождений больше не было, но было очень много интересных поездок и околоспортивных мероприятий, о которых я расскажу ниже.

8. Туризм по-боливийски.

Помните, я пообещала рассказать, чем занималась, пока мои друзья занимались andinismo? Как я отправилась в Потоси, когда-то один из богатейших городов на Земле, и в Сукре, вторую официальную столицу Боливии, которая находится еще на 200 м выше, чем первая официальная столица, Ла-Пас?

Ну так вот, я решила начать с Сукре, и решила полететь туда на самолете. (В Боливии есть две хороших дороги. Остальные дороги похожи на дороги российской глубинки км в 500 от Москвы. 90% населения передвигается по стране по этим дорогам на автобусах, которые живут только благодаря горячей вере в Мадонну и техническому мастерству местрых водителей). 10%, к которым относятся элита, государственные служащие и богатые туристы-гринго (типа меняJ ), которые в состоянии разориться на авиабилет – нереальная сумма в 20 долларов в боливийском эквиваленте - летают на самолетах. Оказавшись в уже знакомом мне чистеньком аэропорту, я приготовилась окунуться в цивилизацию. Цивилизация посредством табло прибытий/отправлений сообщила, что рейс задерживается, а потом, что рейс отменяется. Ко мне подошел встревожженый американец с типичной внешностью университетского профессора и уточнил, правильно ли он понял, что рейс отменился. Я подтвердила, и мы стали думать, как жить дальше. Хотели взять напрокат машину, но не нашли попутчиков, чтобы дорога была подешевле и повеселее. Зато в процессе поиска попутчиков мы познакомились с огромной семьей североамериканских боливийцев, которые все равно бы ни в какую машину не влезли, и с боливийцем по имени Иван, который и похож был больше на нового русского, чем на боливийца. Иван с удовольствием поехал бы с нами, если бы не важная конференция в Сукре, на которую он должен был лететь а на машине все равно не успеет, поэтому полетит завтра.

Зато Иван дал нам дельный совет – доехать на автобусе до Оруро – это всего в трех часах езды от Ла-Паса – а оттуда ходит поезд, который довезет нас до соляного озера Уюни, а оттуда уже до Потоси рукой подать. Но времени уже было 12:00, а легендарный поезд из Оруро уходил в 15:00. То есть успевали мы на поезд только чисто теоретически. А того мы не знали, что курсирует легендарный поезд между Оруро и Уюни всего раз в неделю. Понадеявшись на русско-американское авось, решили все равно ехать – и будь что будет! Мы сели на такси, доехали до автовокзала, и тут нам в первый раз повезло (читайте дальше – в этой поездке нам будет везти еще много раз) – мы успели в аккурат на уходящий в Оруро автобус. Вскоре мы уже ехали по ровному асфальтированному шоссе в сторону Оруро(я тогда еще не знала, что в смысле дорог боливийцы так же несчастливы, как русские). Ехали мы, как мне казалось, крайне медлено, особых достопримечательностей по дороге не было, кроме Сахамы, о которой я уже много писала выше, и которая возвышалась на горизонте, как сахарная голова (в отличие от той, что в Рио, на которой никакого снега не было). Зато за время пути мы успели познакомиться и подружиться. Американец, Джон Ашард, оказался настоящим профессором (ну любят интеллектуалы слаборазвитые страны!)с кафедры английского языка университета Мериленда, специалистом по Генри Джеймсу. В свободное от преподавания время Джон подрабатывал внештатным корреспондентом газеты Вашингтон Пост, специализирующемся в путевых заметках. У газеты с Джоном такой уговор: Газета оплачивает Джону путевые расходы и гонорар, а Джон пишет статьи – и неплохие статьи, надо сказать. Джон уже исследовал Мали, Камбоджу и Индию, и вот теперь Боливию. Хочу такую работу!!

За окном автобуса промелькнули несколько небольших городков, а остальное – холмы, горы вдали, вокруг – что-то типа высокогорной тундры. Изредка встречались домишки, почти лачуги, к которым даже не шло никаких электрических проводов.

В 15:10 мы въехали в Оруро. Город нам не понравился с первого взгляда – во-первых, его с редкостным единодушием покрывали грязью все путеводители, во-вторых, мнение путеводителей подтвердили собственные наблюдения, в-третьих, нас совершенно не радовала перспектива проторчать неизвестно сколько в этом самом Оруро. Проторчали мы в Оруро ровно десять минут, с того момента, как мы въехали в город, выскочили из автобуса, поймали такси, домчались до вокзала, промчались мимо закрытой кассы и на ходу вскочили в поезд.

Когда я спросила на всякий случай у кондуктора, на Уюни ли идет этот поезд, он так захохотал, что я поняла: вопрос звучал примерно так: А это точно планета Земля? Других поездов ни из Оруро, ни по всей Боливии не ходит, только этот: Оруро – Уюни – Виллазон (что на границе с Аргентиной). И ходит этот уникальный поезд всего раз в неделю. Так что мы с Профессором пожали друг другу руки, поздравили друг друга с удачной посадкой и решили, что мы оба – везучие путешественники.

Семичасовое путешествие на поезде прошло очень быстро и принесло много интересных знакомств. Сначала мы познакомились с тремя сицилийцами, один из которых только что женился на боливийке, и вот теперь они ехали в свадебное путешествие, только без молодой супруги. За обедом мы познакомились с боливийцем с американским гражданством по имиени Роберто. Жизнь у Роберто была настолько бурной, что описать ее на нескольких страницах практически невозможно. В двух словах, Роберто был шеф-поваром в гостинице Беверли-Хиллз, менеджером у Сидни Шелдона, произвел на свет десять детей от шести жен, а в настоящее время владеет двумя лучшими в мире ресторанами – одним в Сан-Диего, Калифорния, другим – в Оруро, Боливия. Тот, что в Оруро – более прибыльный. Роберто поделился с нами своим видением экономического и политического развития Боливии, нагадал мне по руке что-то крайне расплывчатое, но очень приятное, пообещал угостить нас бесплатно обедом в лучшем в мире ресторане, когда мы в следующий раз окажемся в Оруро, и в придачу ко всему оказался альпинистом.

Остаток пути мы болтали с нашимим новыми друзьями и смотрели в окно. На улице темнело, горы стояли сплошной стеной, мы двигались вдоль горной цепи по практически ненаселенной прерии (тундре?). Изредка встречались домики, больше похожие на загоны для скота. На склонах и на равнинах паслись маленькие юркие овечки и ламы – это такие безгорбые верблюды. Закат был очень красивым и долгим, а когда солнце село, за окном наступила абсолютная, 100%-ная темнота, потому что в этих маленких селеньях план Госудраственная Электрификация Боливии еще не вступил в действие. Мы проехали два крохотных городка (с электричеством!), все дети сбегались смотреть на чудо-поезд.

В 10 вечера мы прибыли в Уюни. Уюни – это вам не какая-нибудь дыра; Уюни –крупнейший железнодорожный узел Боливии, форпост одного из крупнейших в мире соляных озер, Салар де Уюни... там около 6 гостиниц... 5 автомобильных компаний... 11 тысяч жителей.

Устроившись в гостинице под названием Магия Уюни, мы отправились на обзорную экскурсию по городку. Представьте: Ночь. Четыре на четыре равно шестнадцать улиц Уюни освещаются в основном луной. На двух центральных улицах работает пять заведений: переговорный пункт, интернет-кафе, турбюро (торгующее турами на соляное озеро), магазин и парикмахерская. На улице идет бойкая торговля едой; молодежь ест, тусуется и с интересом разглядывает проаздношатающихся туристов. А туристы (мы, то есть) пытаются отыскать в темном боливийском небе среди ярких звезд Южный Крест, который должен заменить нам оставленную в родном полушарии Большую Медведицу.

На следующее утро я решила ехать в Потоси. На улице было солнечно, жарко и одновременно свежо, как бывает в горах, и насторение у меня было самое радужное. Я представляла, как сяду в пустой автобус и через пару часов с комфортом прибуду в Потоси (путеводитель обещал spectacular journey). Оказалось, что путеводитель я читала не слишком хорошо – во-первых, от Уюни до Потоси ехать семь часов, во-вторых, путеводитель советовал покупать билеты на автобус заранее. Билетов не было. Ни на один из пяти автобусов пяти автомобильных компаний, которые одновременно отправлялись из Уюни в Потоси. Я решила проявить настойчивость и обратилась к Сеньору Помощнику Водителя, заплатила ему тридцать боливиано (ок. 4 долларов), и он пообещал меня посадить. В качестве гарантии мой рюкзак был отправлен с прочим багажом наверх; в Боливии багаж в автобусах в основном размещается не в багажнике под кузовом, и не на полках в салоне, а на крыше – плотно утрамбовывается, завязывается веревками и покрывается сверху тентом. В конечном пункте багаж возвращается владельцам. Упаковка и раздача багажа производится Сеньором Помощником Водителя, который вообще играет важную роль: открывает/закрывает дверь, объявляет остановки и помогает Сеньору Водителю чинить автобус.

Перед отправлением оба Сеньора дали мне знать, что подберут меня метров через пятьдесят, дабы “Секретарь” (позиция в билетной кассе, явно довольно важная в местной иерархии, что-то типа билетного ревизора) не заметила безбилетных пассажиров. Через пятьдесят метров, как уговорено, я вскочила в автобус, и мне выделили место на ступеньке у двери. Сначала мне даже понравилось: из дверного окна открывался замечательный вид на плато, с которого мы поднимались, на Соляное озеро (ослепительно белое и огромное), и на горы, куда шел наш путь. Мы поднимались все выше и выше, горы, хотя и бесснежные, были очень дикими, пейзаж, по сравнению с которым Безенги похожи на субтропики. Паслись все те же ламы, людей не было видно вообще, изредка попадались заброшенные строения, возраст которых я затруднялась определить даже с приближением в пять веков.

Автобус шел без остановок по нескольку часов, главной задачей Сеньора Водителя явно было обогнать четыре автобуса других компаний и прибыть в Потоси первым. В эти салки под названием “Автопробегом по бездорожью” все пять автобусов играли все семь часов пути. Между тем, мое положение становилось все хуже. На двух едитсвенных остановках в автобус каким-то образом втиснулось еще несколько человек, я практически повисла в воздухе, в спину мне упирались ботинки Сеньора Помощника Водителя. Утешала только красота окружающих гор, в которые мы въезжали все выше и выше по серпантину. Дорога была неасфальтированной, но широкой. Движение практически отсутствовало – только наши, да пара встречных автобусов, машин, похоже, ни у кого нет. Те два селения, которые мы проехали, выглядели невероятно обнищавшими – глиняные мазанки, половина из которых разрущена и заброшена. Эти селения находились в своеобразных оазисах, где произрастала пара развесистых зеленых деревьев и текла река. Река! Мало того, что этот мутный ручей и так желтого цвета от песка и пород, которые он размывает на пути, мало того, что он наполовину высох (и это в сезон дождей!), в нем еще купаются, стирают, моют скотину, из него пьют и поливают огороды. Чем живут люди в этих селениях? Насколько я могла судить, разводят лам и растят картошку вперемешку с кокой. Но вообще людей так мало, что сибирская тайга в сравнении кажется Тверской улицей в час пик.

Потоси находится настолько высоко, что всю дорогу мы ехали вверх. Горы окружали нас со всех сторон, но почему-то я сразу узнала легендарную гору Рико, причину взлета и падения Потоси. Рико (“Богатая гора”) – самая высокая гора в окрестностях, правильной конусообразной формы и зловещего бордового цвета. В ХУI веке из нее добывали самое большое количество серебра в мире. Вскоре показался город. С первого взгляда он меня разочаровал. Строения, похуже фавел в Рио, мрачные горы вокруг. Но ближе к центру город выглядел иначе. Гостиница, в которой я остановилась, называлась Hostal Colonial и представляла из себя и вправду колониальное зданием, как и положено, белым и со внутренним двором. Потом я отправилась ужинать на главную площадь. Я поняла, у них в Боливии все главные площади, да и главные улицы тоже, называются в честь важных дат, которые, безусловно, имеют огромное значение для боливийцев, но плохо запоминаются иностранцами. Так, главная площадь Потоси называется Площадь 6 августа, а главная площадь Сукре – Площадь 25 мая. Не говоря уже о Проспекте 16 июля, одной из центральных улиц в Ла-Пасе. И непременно в центре каждого города присутствует улица или площадь Боливара – ну прям как у нас в недалеком прошлом улицы Ленина.

Когда я поужинала (в гордом одиночестве, поскольку ресторан явно был суперэлитным, ужин там обошелся мне в четыре с половиной доллара) и вышла на улицу, уже стемнело, но на улицах города царило лихорадочное оживление. Как всегда, шла торговля. Только в отличие от Ла-Паса в Потоси улицы узкие, уличная торговля перекрыла бы движение, поэтому торговля шла в огромном центральном рынке, в крытом павильоне вокруг рынка и в павильонах на всех прилегающих улицах. Причем торговля в основном непродовольственная, всяким дешевым барахлм – очень напоминало Лужники, только ночью. И не вокруг огромной крытой арены, а в старинных зданиях, как две капли воды похожих на здания какой-нибудь Севильи. Вообще Потоси ужасно напоминал богатый старинный испанский город, типа Севильи, только ободранный, грязный и утонувший в барахле. Я даже разозлилась, так мне стало жалко этот красивый город, который явно не одну меня привел в восторг, раз находится под охраной Юнеско.

Вдоволь насладившись криками зазывал и запахами фритюра, я направилась обратно в гостиницу, заглядывая по пути в открытые двери турагенств, организующих экскурсии в подземелья к горнякам-добыдчикам серебра. В одном из агенств я увидела вдруг моего знакомого из Ла-Пасского аэропорта с русским именем Иван. Мы ужасно удивились встрече, равно как и тому, что совершенно случайно живем в одной гостинице. Решили на следующее утро отправиться на экскурсию на Монетный Двор. Что мы и сделали. Монетный Двор – это гигантское здание, где раньше печатали серебряные деньги Боливии и Перу – чтобы, значит, серебро далеко не везти. Ныне в здании находится неплохая картинная галерея и собственно выставка, посвященная истории боливийских денег. Искусствовед из меня никакой, но одна из выставленных в галерее икон привела меня в полный восторг: икона, на которой изображена Мадонна, “зашитая” в гору Рикко, узоры ее платья повторяют изгибы шахт, с небес ее коронуют святые, с земли благословляют короли Испании. А в основании горы, у ног Мадонны, на большом серебряном медальоне-шаре – прекрасный, богатый Потоси, каким он был всего каких-то 400 лет назад.

Выйдя из музея, мы долго бродили по улицам города. Меня удивило огромное количество юридических и нотариальных контор и антикварных лавок. Конечно, и то, и другое легко объяснимо. В первых наверняка регистрируются или регистрировались найденные слитки серебра. А во вторых распродается былая роскошь Потоси – мебельные гарнитуры семнадцатого века, средневековые иконы, сервизы эпохи конкистадоров. Как сейчас помню, портрет потосийского дворянина 16-17 века, в неплохом состоянии, стоил 50 долларов, и хозяин лавки был готов уступить. Если бы во мне была хоть мааааленькая предпринимательская жилка, я бы покупала в Потоси антиквариат и продавала его втридорога в близлежащую Северную Америку... или Европу. Хорошо, что жилки у меня нет – поскольку туристы до Потоси просто не доезжают, антиквариат покупать некому, так что национальное достояние не покинет страны.

В тот же день я отправилась на автобусе во вторую официальную столицу Боливийской республики, Сукре. Дорога резко отличалась от дороги на Потоси. Она была идеально афсальтированной, и было видно, что боливийцы нежно любят одно из двух своих национальных шоссе – на одном участке, клянусь, я видела, как дорогу подметали. Горы стали зелеными, их силуэты более плавными, а дома по обе стороны шоссе куда более зажиточными. По берегам реки, полноводной и чистой, попадались настоящие замки. Совсем я потеряла ориентацию в пространстве и во времени, когда мы проехали мимо огромного кампуса с пальмами, тщательно подстриженными изумружными лужайками, белыми университетскими корпусами и студентами в белых шортах и синих пиджаках. Запахло Оксфордом каким-то. Я, конечно, читала, что Сукре – университетский город, но не до такой же степени!

Как только мы въехали в город, с нашим автобусом произошла самая обычная для боливийского автобуса вещь: он сломался. Но мне он больше и не был нужен – дальше я отправилась пешком. Сукре – город красивый, беленький, ухоженный, больше напоминает испанские городки, чем сами испанские городки. И богатый – как будто не Боливия. Постепенно я дошла до главной площади... ну да, 25 мая. Площадь утопала в зелени, платанах и каштанах, студенты тусовались, люди постарше отдыхали на лавочках – идиллия...

Я выбрала замечательное, с моей точки зрения, место для поужинать – ресторан на балконе второго этажа здания, выходящего прямо на площадь. Через пять минут в меня попал первый снаряд. Потом второй. Зато теперь я знаю такое, о чем не пишут даже путеводители: в Сукре, на площади Двадцать Пятого мая собираются группировки студентов и начинают бои латексными бомбами, наполненными водой. Бомбы, попадая в цель, лопаются... и пораженный объект с ног до головы мокрый. По прохожим и посетителям ресторана специально не метят, просто иногда случается перелет. Бои сопровождаются устрашающими воплями, бойцы прячутся друг от друга за припаркованными машинами, бомбы разрываются об автомобили. Было весело и хотелось присоединиться, но я не разобралась, по какому принципу делятся группировки – физики-лирики, университет против университета, или, может, фанаты сукрского реала против фанатов местного же унидада. Дальше про Сукре неинтересно, не считая того, что даже городской аэропорт, из которого я вылетела обратно в Ла-Пас, был выдержан в колониальном стиле и выглядел построенным пять веков назад. И как вы думаете, кого я встретила в аэропорту? Правильно, моего старого знакомого, Ивана. Он, вроде, не очень обиделся, что я его “кинула” в предыдущем городе, мы тепло попрощались и договорились обязательно встретиться – в этой жизни.

9. Каньонинг по-боливийски.

Каньонинг бывает разной степени трудности. Тот каньонинг, на который отправился Денис с нашим боливийским другом-экстремалом Альдо, можно оценить в 12 баллов по 10-балльной шкале риска.

Во-первых, путь к началу маршрута лежал по Дороге Смерти. За 65 километров эта дорога спускается с высоты 4,200 до высоты 2,000 метров. Крутизна спуска-градусов 15-20. Эта дорога из Ла-Паса в Короико официально признана самой опасной дорогой в мире, заасфальтирована она только первые двадцать километров, идет по джунглям, в некоторых местах на дорогу падает водопад, транспорт так и едет под водопадом. Ширина дороги такова, что разъехаться на ней не могут даже самые рискованные водители – для разъезда каждые пару километров устроены более широкие площадки – если ты площадку проехал, а впереди встречная машина, то либо тебе пятиться назад до развилки, либо встречной машине. Надо отметить, что водители на этой дороге крайне вежливы, потому что невежливость приводит к летальному исходу. При этом движение на дороге очень интенсивное, 50% машин – большегрузные фуры. И велосипедисты. На безопасных плошадках-развилках время от времени встречаются добровольные регулировщики движения с огромными импровизированными лопатами-светофорами, обтянутыми клеенкой – одна сторона зеленого цвета, другая – красного. Этим мужичкам открывается прекрасный обзор в обе стороны дороги, они видят, кто откуда едет, кому сколько метров осталось до развилки – и сигналят водителям – “стой” или “езжай”. Водители такую помощь ценят и расплачиваются с регулировщиками мелкими монетками (это не столько, по-моему, благодарность за реальную помощь, сколько маленькое жертвоприношение).

Поскольку Денис еще не знал, что ждет их дальше, все эти крутые виражи, падающие на дорогу водопады, размытые участки и кресты каждые пятьдесят метров показались ему достаточно серьезным испытанием. К началу маршрута пробирались два километра... по джунглях... в гидрокостюмах.

Спуск по водопаду длился около восьми часов. В процессе спуска прыгали в никуда с 10-метровой высоты, по часу пролезали стенку под водопадом, мокрую, скользкую, без единой зацепки, опять прыгали, зажмурив глаза, страховали друг друга по принципу “Гоги, я тебя вижу”. Альдо постепенно терял свою боливийскую невозмутимость и крутизну. Обоим было страшно, оба одинаково и вполне реально рисковали жизнью, обоим хотелось как можно быстрее выбраться из этого каньона, и оба были уже не уверены, что это удасться сделать без посторонней помощи.

Уже ближе к вечеру, когда Альдо около часа лез какую-то особо сложную стенку под водопадом, пролез-таки и стал давать ценные указания Денису, оказалось, что что ни одного слова не слышно из-за шума водопада. Денис несколько раз порывался лезть, но, даже несмотря на шум воды понимал, что по какой-то причине делать этого категорически нельзя. Наконец Денис догадался, что Альдо показывает на веревку. Веревка перекинулась через камень, и сели бы Денис полез, она бы его попросту сдернула. Еще полчаса они вдвоем пытались сдернуть веревку, а потом спускались из последних сил. Так закончился каньонинг, но не закончился экстрим. Потому что теперь предстояло возвращаться в Ла-Пас по той же Дороге Смерти, только в темноте, в густом тумане и с водителем, который только что прошел сложнейший маршрут и смертельно устал. Но все кончилось хорошо, и мы решили повторить спуск по Дороге Смерти.

10. МTB по-боливийски

Не успели мы проснуться на следующее утро, как сразу решили вернуться на вчерашнюю Дорогу Смерти и спуститься по ней на велосипедах. Благо, сдающая напрокат велосипеды фирма с многозначительным названием Downhill Madness находилась в двух шагах от нашей гостиницы. Подписали бумажки, что “в нашей смерти фирму Downhill Madness просим не винить”. Зря я это сделала, потому что техническое состояние арендованных нами железных коней (эх, надо было брать из дома) было “на троечку”, и в том, что произошло со мной дальше, я обвиняю именно фирму Downhill Madness.

Мы начали спуск с высоты 4,200 по асфальтовому шоссе, которое сразу круто пошло вниз. Меня мучили только две вещи – дикий холод (пальцы онемели и потихоньку начали отмерзать) и седло, которое не фиксировалось и постоянно опускалось. Дениса не мучило ничего – он осваивал новый для него вид транспорта и нашел, что в горном велосипеде есть одна совершенно ненужная вещь – тормоза. Техника спуска без использования этих атавистических деталей буквально через пять минут заслужила для Дениса почетный титул “crazy Russian” ото всех членов нашей группы, которые старались держаться от него подальше. И не зря. Через пять минут Денис перелетел через руль, принял транспорт “на грудь” и разбил ухо, ногу и очки. Но, как человек сильный духом и телом, Денис вновь оседлал коня и умчался вперед в прежнем альпийском стиле.

Следующим номером выступила я. Вдобавок к нерегулируемому седлу перестали переключаться скорости, дорога спускалась под углом градусов в тридцать, я потеряла педали, велосипед пошел юзом по шоссе на приличной скорости, и я с него слетела. Полет был, к сожалению, кратким, а вот приземление – окончательным и болезненным. Я разбила: колени, локти и бедро. Каска защитила голову. Помимо физической боли, меня мучили моральные страдания. Боюсь, что мы непоправимо погубили репутацию русских как классных велосипедистов. Надеюсь, что когда-нибудь кто-нибудь из читающих эту статью доберется до Дороги Смерти и покажет всем, что не все русские велосипедисты – неуклюжие уроды с суицидальными наклонностями.

11 (последняя). Покидая Боливию, или не купайтесь в озере Титикака.

После Боливии мы направлялись в Перу, и путь наш лежал через озеро Титикака. Титикака – это самое высокое в мире озеро (оно лежит на высоте 4,000 метров.

Через Титикаку мы переправлялись на обычном катере с крытой носовой частью. Титикака сначала не впечатлила совсем, к тому же, было довольно холодно и ветренно. Но постепенно мы отдалялись от берега, и справа по ходу лодки проступал сказочный хребет Иллимани, вода в озере была ультрамариново-голубой, как в море, и ощущение было странным, как будто плывешь по морю, на берегах которого высятся снежные горы.

Стремительно темнело, а мы хотели еще успеть до прибытия в Копакабану (это в данном случае не пляж в Рио, а городок в Боливии, на берегу озера Титикака) попасть на острова Солнца и Луны (это легендарные острова, где родились и жили боги-прародители первых инков). На обоих островах мы пробыли всего по полчаса, но все равно не пожалели. На острове Луны в сгущающихся сумерках мы лазили по разрушенным стенам средневекового испанского монастыря. На острове Солнца, уже в полной темноте и практически ползком мы поднялись по широкой лестнице к храму, в котором и обитали прародители инков. Прародителей звали Манко Капан и Мама Окло. Вполне материальные остатки их существования (каменная подушка, на которой спал Манко Капан, дверь, в которую входила Мама Окло) смущали – существование этой парочки казалось абсолютно реальным, хотя и странноватым – скалистый утес, торчащий посреди то ли моря, то ли озера на высоте 4х км. Каменные подушки. Хотя, наверное, именно так и должны жить боги.

Чудом не сломав шеи при спуске от храма Солнца, мы вернулись к лодке и пошли дальше, к Копакабане. Наступила ночь, начало штормить, со стороны Ла-Паса нас нагоняла гроза. Не нагнала. В 10 вечера мы были в Копакабане. Мы поселились в Розарио Дель Лаго. Розарио Дель Лаго – лучшая гостиница в городе (наши друзья, Профессор, Лена и Коля всегда останавливаются в лучшей гостинице в городе). В гостинице, кроме нас, было только два постояльца. В такой гостинице запросто можно представить себе развитие сюжета в стиле Агаты Кристи. К тому же ночью была гроза. Но к утру никого не убили, я проснулась, выглянула в окно и ахнула – в окне было голубое небо, голубое озеро, белые-белые горы, белые яхты на синей-пресиней воде, зеленая-презеленая трава и огромная, от озера до неба, радуга. Только пасущиеся ламы и легкая нехватка воздуха по причине четырехкилометровой высоты напоминали, что мы в Боливии, а не в какой-нибудь Новой Англии, остров Нантукет.

Из Копакабаны меня утаскивали силой, потому что в этот город с озером и белыми домами и такими яркими красками, что они кажутся кинематогрфическими (наверное, из-за разреженного воздуха), и Кафедральным собором, где живет самая чтимая во всей Южной Америке Копакабанская божья матерь, я влюбилась с первого взгляда. И не хотела я ехать ни в какое Перу. Поэтому про то, как мы до туда добирались, как смешно нужно переходить боливийско-перуанскую границу, как мы чуть не стали жертвой мафиозной разборки между двумя кланами таксистов, как мы добрались до легендарного Мачу-Пикчу, про то, как делается галюцинноген из кактусов и про то, как работают перуанские карманники и перуанская полиция я из принципа расказывать не буду. Расскажу только, как мы купались в озере Титикака.

Произошло это в Пуно, уже на перуанской стороне. Пуно – город уродливый, грязный, ни одного красивого здания, люди вокруг суетливые, прилипчивые и навязчивые (как я оценила задним числом флегматичных, пусть и чуть заторможенных боливийцев!) Наши друзья, как всегда, поселились в самой лучше гостинице в городе, а мы с Денисом решили нигде не селиться, кинули вещи и отправились гулять с целью сегодня же покинуть этот очаровательный перуанский городок. За оставшиеся до отхода автобуса два часа мы успели: добраться до городской гавани, сесть на катерок типа нашей московской “ракеты” и оправиться на соломеные острова.

Эти острова, похоже, существуют только и исключительно в Пуно. Их плетут из растущего на берегах Титикаки тростника, они совсем не толстые, не толще 20 см, и на этих островах живут местные в хижинах из того же тростника и передвигаются по озеру на лодках из... правильно, тростника и торгуют кичевыми сувенирами (как ни странно, в основном сплетенными из тростника) и кормят туристов... нет, тут вы не угадали . не соломой, а потрясающей свежевыловленной форелью. Ну так вот, мы успели доплыть до одного из таких островов, купить сувениры и поесть форель. В качестве бесплатного дополнения к туристической программе Денис потряс наших спутников с катера тем, что нырнул в холодные воды Титикаки и даже проплыл метров сто. Восхищенные туристы (в основном перуанцы) кричали уже знакомое “crazy Russian”, а Денис сказал, что плыть было просто невероятно трудно – наверное, сказывается высота и холод. Я рассказала Денису, что по местному обычаю, бытующему до сих пор, людей, которые падают в озеро (добровольно в нем не купается никто, кроме “crazy Russians”) не спасают, потому что эти люди считаются жертвоприношением богам озера, и в благодарность за жертву Титикака дает много рыбы и не штормит. Так что подумайте, прежде чем искупаться в Титикаке. Лучше плыть по озеру на лодке, или лежать на спине на соломеном острове, смотреть на темнеющее небо и ждать, когда горы скроются в темноте и появится Южный Крест.

Послесловие.

Джон, мой друг-американский профессор – главный консультант предвыборного штаба одного из кандидатов на пост президента США, Джона Эдвардса. Поэтому временно не путешествует, но будет, как только Джон станет президентом.

Через год после нашей поездки Южную Америку потряс социально-экономический кризис. Но в Боливии, по моему нет экономики, которая могла бы рухнуть, а люди слишком апатичны, чтобы устраивать гражданские беспорядки.