Всего отзывов: 0 (оставить отзыв)

Автор: Анатолий Зотов, г. Томск

Продолжение. (Начало здесь)

ДЕНЬ ПЯТЫЙ.

Сегодня можно и поспать. Торопиться с утра некуда. На сегодня задача максимум – просто дойти на 4700 к палатке. Предполагаем ночевку - и на гору. На повестке дня – маршрут восхождения. Идем ли мы по «классике» или же «не ищем легких путей». Немного пообсуждав тему, члены заседания единогласно утверждают – идем «в лоб». Ну, может, это и не «в лоб», но мы это так называем. Снизу смотрится все прилично и ходимо. Остается это проверить. Поэтому – особое внимание снаряжению. Свою 10-ку «статику» я оставил на «бочках», еще там решили взять Виталькин «полтинник» 8 мм «динамики». Буров у нас достаточно, в том числе и стальных. Помня зимний лед на Малом Укю в Безенгах и как при вкручивании в него у титановых буров скручивались зубья, я взял из дома несколько стальных ( спасибо тебе, Саня Кириков!). На мой взгляд, зимой они надежнее, хотя и тяжелее. И дело тут даже не в заточке. Просто металлы на сильном морозе себя по-разному ведут. В лед Оби, кстати, стальные буры заходили намного легче титановых. В общем, подготовились основательно. Кошки там наточили (за кошки особая благодарность господину Ташкаеву – спасибо, Леха! ), крепления проверили, ну и прочее по мелочи…До 12 часов пинаем балду, потом неспешно начинаем собираться. Вдвоем. Аленка же наша от восхождения отказалась. По причинам физиологическим – у нее сильно мерзнут ноги. Были поморожены когда-то ( кстати, здесь, на Эльбрусе), и сейчас ей даже на 4500 нелегко. Хохлы, уральцы и москвичи уходят вниз.

Двое магнитогорцев к этому времени уже вернулись, причины разные – мерзнут ноги, «накрывает». Холода я не боюсь, больше всего меня страшит то, что организм мой где-нибудь тысячах на 5 скажет мне: « Слышь, хозяин… вниз хочу… очень» и будет настолько настойчив, что мне придется ему уступить. Ладно, поживем – увидим.

Ты че там делаешь

В обед выходим с Приюта и часа за 2,5 доходим до нашей чудесной желтенькой палаточки. Отдохнув, попив чаю и проведя масштабную фотосессию, мы решаем прогуляться до 5000. В целях акклиматизационных, познавательных, ну и еще у каждого свое. Благо время и погода позволяют до темноты это сделать. На 5030 м, если верить «Гармину», выходим часов в 6, и уже смеркается. Здесь мы встречаем магнитогорцев, спускающихся с вершины. Парень и две девушки. Хреново им, но идут. Посчитав, что на сегодня высоты достаточно, мы с Виталькой валим вниз. Бодро добежав до палатки, мы наблюдаем за спускающимися, у которых темп упал настолько, что мы уже начинаем думать о том, что, наверно, нам сейчас придется так же бодро бежать обратно вверх и помогать дамам на спуске. В общем, сбросили магнитогорцы эти 300 метров часа за 2. Было уже темно, холодно, и мы с Виталей решили что, предложим им нашу палатку для ночевки, а сами спустимся на Приют. Потому как до Приюта им такими темпами идти часа 4-5, а то и больше. А если погода… И состоялся такой примерно диалог.

Мы: «Народ, видим вам совсем хреново, давайте, ныряйте в нашу палатку, там два спальника, горелка, газ, пожрать. Утром нормально спуститесь».
Мужик: «Не, мы щас сами нормально дойдем».
Мы: «Слышь, брат, куда ты дойдешь? Вы вниз 300 метров 2 часа идете…ну ты то может и дойдешь… а подруги твои? Они ж вообще еле на ногах стоят».
Мужик: « Да, не… все нормально будет».
Мы: « А если не будет? Ты сам никакой, если девки твои скопытятся… че делать будешь? А если погода задурит? Короче, давай грузи дам в палатку…».

Но мужик (хотя так и просится другое слово на букву м…), оказался на редкость упрям. Прям Месснер какой-то. Тут одна из девушек задала чисто мужской вопрос: «Парни, а у вас коньяк есть? Замерзла и сил идти совсем нет, я у вас останусь».

Коньяк у нас есть, и поэтому ситуация решается так – мужик ( ну или кто он там…) с одной дамой ( оказалось, его подруга) идет вниз, девушка же, возжелавшая коньяка, остается с нами. «Месснер» и его подруга уходят, мы же втроем залазим в нашу «двушку» и располагаемся на ночлег. Отпаиваем нашу гостью коньяком и какао и помогаем снять «Кофлачи». Они у нее старые, и внутренник сильно поношен. Как она только ноги не поморозила?

Спальника у нас было два, поэтому один постелили вниз, вторым укрылись. Будильник поставили на 4-30 утра, так как наши планы восхождения не изменились. Но их изменила за нас наступившая ночь. Лично для меня она была очень тяжелой. Температура ночью бессовестно завалилась вниз, наверно, градусов за 30, меня, лежащего с краю, сильно морозило, вдобавок вернулась «добрая тетя-горняшка». Ночной ураганный ветер хлопал нашей палаткой так, как будто стрелял из пушки. Головная боль и удушье не давали уснуть. По тому, как всю ночь пытался ворочаться Виталик, я понял, что и ему хреново не меньше, чем мне. Судороги крутили ноги всю ночь так сильно, что я не выдержал и прибегнул к радикальному средству - заранее припасенной булавке. Несколько резких и глубоких уколов в икры и ступни решили проблему. Услышав пиликанье «будилы», я спросил Витальку:

Под утро шестого дня я наконец то опять провалился в темную яму сна. Эта была самая тяжелая ночь за все время на горе.

ДЕНЬ ШЕСТОЙ.

Проснувшись поздно, мы, не торопясь, стали собираться вниз. Выбравшись из палатки и растерев чугунную голову снегом, я почувствовал себя немного лучше. Солнце стояло высоко и немного уже смягчило стужу. Ветер же пытался резкими порывами свести старания солнышка на нет. В общем, если повернуться лицом к солнцу, то тепло, отвернешься – обмораживает. В открытом космосе тоже, наверно, так.

Утренний гость

Утренний рацион питания включал, как обычно, цитрамончик - аспиринчик, витаминки разные и полезные, а также чай с легким перекусом. Налегке, не взяв с собой ничего, мы проводили нашу мадам до «Приюта 11», и, попрощавшись с ней, я один спускаюсь до «бочек». Виталька зашел на «Приют» и чего-то там застрял. Я же иду медленно, не торопясь, по ходу фотографируя окрестные пейзажи. Здесь солнце жарит так, что кажется и не было этой жуткой ночи. Навстречу мне один за другим наверх прут ратраки. Сидящие в них лыжники и бордеры с любопытством разглядывают меня. Я уже давно заметил, что к альпинистам здесь повышенный интерес. Кто-то смотрит с удивлением, как на сумасшедших – «наверх? сейчас? зима же… », кто-то с уважением – «молодцы, альпинисты, это сколько же здоровья надо иметь…», но равнодушных нет. Чем ниже, тем теплее, и я раздеваюсь до поларки. Вон уже и «бочки». Там, у Аленки и Жени, мы хотели немного обсушиться, так как за 3 последних ночи шмотки и внутренники «Кофлачей» изрядно отсырели. Положив внутренники сушиться на обогреватель, я завалился на кровать. Женька готовит свой коронный напиток – глинтвейн. Сейчас это просто райский нектар. Горячее вино с корицей настолько терпко и ароматно, что одним запахом вышибает из башки все мысли. Сделав несколько глотков, я поехал куда-то далеко-далеко… допивал кружку я уже на автопилоте… Два часа сна пролетели для меня как одна минута, кажется, только вот заснул - и уже все, пора вставать. До темноты нам надо успеть подняться обратно на Пастухова. Пока стоит ясная погода надо пробовать восходить. Хотя погода - дело такое: сегодня есть, завтра нет…

Нитка маршрута

Выслушав кучу добрых пожеланий от наших друзей, мы, попрощавшись с ними, уходим наверх. Идем не быстро, стараемся беречь силы для завтрашнего штурма. Таким образом легко и незаметно поднялись мы до палатки за 3 часа. Уже темнело, и на высоте 4700 метров над уровнем моря нам довелось увидеть фантастическую картину: на западе солнце заходило в сплошное покрывало облаков. Сначала коснувшись его краешком, потом все сильнее погружаясь в тугую пелену облаков, оно на прощание выбросило яркий луч и угасло, вокруг же остался непонятно-розовый свет, а верхушки гор окрасились на какой-то момент всеми цветами радуги. Но вот и этот сказочный свет угас, и на горы опустилась ночь, и только на западе еще долго за верхушками гор тлела багряно - красная полоса. В небе же теперь полностью властвовала луна. Сегодня была ее ночь. Луна была полная и настолько яркая, что на нее было больно смотреть. Она залила своим призрачным светом все вокруг, и то, что днем казалось ясным и понятным, сейчас стало сумрачно – таинственным. В общем, картина кисти Всевышнего творца была просто сногсшибательна. Никаких эмоций не хватит, что бы описать это. ЭТО надо увидеть.

Ночь была на удивление спокойной и тихой. Что это – затишье перед бурей? Не хотелось бы наверху схватить непогоду. Да еще маршрут абсолютно неизвестен. Хотя, мне кажется, не может такого быть, чтобы этим путем никто никогда не поднимался, уж больно логично он смотрится. Если там лед, тогда придется, конечно, попыхтеть, но льда на горе не видно, везде отличный фирн – просто идеальные снежно – ледовые условия. В общем, решение уже принято, и надо пробовать. Такие раздумья одолевали меня. Но тут ярким сполохом мелькнула непонятно откуда взявшаяся мысль: «Спи. Все будет хорошо. Гора пустит». Я тогда не понял, а сейчас, по прошествии времени, я точно знаю: это была НЕ моя мысль. Вот чья - не знаю.

Где-то далеко звонят колокола, их несколько и они переливают свой звон друг другу так, что получается сплошной многотональный гул.
«Наверно, большой храм, не просто церковь, раз так много колоколов, - думаю я. - Только откуда здесь храм? Непонятно».

Звонкий гул не прекращается, он меняет тон и тембр, становится все громче, и я, наконец понимаю: это будильник. Высунув лицо из спальника и охнув, я тут же прячу его обратно. В палатке у нас зима и жестокий мороз. Он-то и обжигает лицо. Это же сколько снаружи градусов, а ? Мои очки, висящие под потолком палатки, покрылись неестественно громадными хлопьями инея. Спальник снаружи замерз в корку и хрустит. М-да… Собрав волю ( или что там было под рукой на тот момент ), выныриваю из спальника, быстро надеваю перчатку, хватаю очки и газовый баллон и падаю обратно в спальник. Виталик тоже проснулся, но вылазить из спальника пока не спешит. Ну и правильно. Отогрев и надев очки, я пытаюсь зажечь горелку. Не тут-то было. Она упорно не желает загораться. А еще «Примус»… «Пауэр газ»… тьфу!.. Трясу баллоном, чтобы убедиться, что внутри все-таки жидкость, а не что-то твердое. Надо же – жидкость, а гореть не хочет. С какой – то по счету попытки горелка сдается и, немного попыхтев, зачаточным тусклым огоньком, наконец-то вспыхивает ровным мощным пламенем. В палатке сразу же происходит смена времени года, и наступает весна. До лета, правда, дело не доходит, но мы и весне рады. Виталик вытряхивается из спальника, и мы начинаем собираться. На часах 5 утра. Сборы наши затянулись на 2 часа и включили в себя одевание, отогревание ботинок с последующим их обуванием, что для меня составляло проблему, так как за последние дни подушечки пальцев полопались и образовались глубокие кровоточащие трещины, я их, конечно, забинтовал пластырем, но все равно иногда ботинки мне шнуровал Виталик. Затем принятие разного вида допинга, чаепитие, нагревание и наливание двух термосов, а также утреннее скудное отливание. Струя не примерзает, и это радует. Значит, жить можно. Возвращаюсь в палатку, последние несколько глотков остывшей воды, надеваю бахилы и вылезаю из палатки. Рюкзак берем один, грузим в него оба термоса, оба фотоаппарата, буры – карабины, веревку. Системы и кошки надеваем сразу, вяжем усы самостраховки, на маршруте этим заниматься будет некогда, ледоруб пока пристраховываю в рюкзаку.
Говорю себе: «Ну, что, дядя Толя, с Богом ?»

Пошли... Внизу вижу две фигурки: кто-то идет на вершину с «Приюта». Может, догонят? Холод реально собачий, да и то, наверно, не всякий барбос такой выдержит, если только лайка какая. Мы же начинаем набор высоты. Виталька - конь здоровый и ходит быстрее меня. Он идет впереди меня в метрах 100, но постепенно расстояние увеличивается. Но через полчаса подъема он останавливается и поворачивает назад. Думаю: «Чего это он так? Назад рановато…» Поравнявшись со мной, объясняет: «Ног не чувствую вообще, пойду чего-нибудь придумаю, потом догоню тебя…»
Про себя думаю: «Ну че ты придумаешь? Еще «трентал» не хотел жрать…»
Ему же говорю: «У меня там термоноски спальные, чистые, сухие, надевай, все лучше будет»

Но Виталя - мужик! Действительно придумал – взял два компрессионных мешка и надел их на свои «Трезеты» наподобие бахил. Не ахти вроде какая придумка, но ему стало реально теплее. В таком виде он опять пошел догонять меня. Чуть ниже 5000 м он догнал меня, сели передохнуть.

Пошли. Здесь мне довелось наблюдать интереснейшее природное явление. Ветер налетал резкими порывами и закручивал снег в маленькие смерчи. Это выглядело абсолютно ирреально – в десяти метрах от меня с бешеной скоростью крутился настоящий смерч, только в миниатюре. Крутящийся снег образовывал полупрозрачный, как будто из вуали, стакан диаметром метра в три и высотой чуть выше. Его форма была настолько правильна, что поражала. Он крутился как юла рядом со мной, а я смотрел на него, зачарованный этой безупречно правильной красотой. Чуть выше по склону и чуть ниже танцевали несколько его собратьев. Я представил, что будет со мной, если я попаду в этот танец, но страха почему-то не было.

Рассвет над Донгузом

Рассвет

Выше 5000 м я стал умирать, Виталик же пер, как танк, все больше отрываясь от меня, а я все чаще и чаще останавливался и повисал на палках. Напарник уже достиг начала скал и устроился на одной из них в ожидании меня. Мы так условились. Но склон становился все круче, и если бы он был сейчас рядом, я бы предложил связаться. Я уже давно шел с ледорубом на три такта. Палки привязал на самострах и бросил их сзади волочиться. Техника на три такта конечно, вещь хорошая, но одна ошибка – и нужна уже будет другая техника – зарубания. Я останавливался уже через каждые десять шагов, опершись на ледоруб, пытался восстановить дыхание. Воздуха в воздухе почему–то не было, печенка злобно напомнила, что она вообще-то у меня есть, а в горле сверлом работал металлический ерш. В башке уже метров двести бурчали подлые мысли – «на хрен тебе этот Эльбрус, пошли вниз, тебе слова никто не скажет» ну и прочее в том же духе…Виталька, развалившись на камне, ждал. Он вышел к скалам, траверсируя склон по диагонали, я же внизу взял немного пологий траверс, и теперь мне, чтоб подняться к скалам, приходилось последние 100-120 метров идти четко по линии падения воды при крутизне склона 45-50 градусов. Тут-то и случилось то, чего я боялся: в очередной раз вбив кошку в фирн, я стал ее нагружать, ступень подо мной поехала, ледоруб не был еще вбит полностью, и я, жестко хлопнувшись мордой об фирн, полетел вниз. Не испуга, ни паники не было. Не было вообще никаких эмоций. Еще не успев осознать что это срыв, на каком-то автомате рванув ледоруб ( Карпицкий! Твой ледоруб! Спасибо, Женя!) под себя, я попытался зарубиться. Рывок! Мотыгу вырвало вверх. Сколько раз я пробовал зарубиться (два или три) - я не помню или не понял. Помню только то, что в глаза брызнул снег, и я жестко ( наверно, все-таки успел набрать скорость какую-то ) остановился на склоне как-то криво, боком к склону. Не особо раздумывая, забил кошки в снег, про себя удивляясь - когда успел задрать ноги? Поднял голову и сквозь залепивший очки снег разглядел борозду, уходящую вверх. Тут-то и накатило…

Он уговаривал меня столь горячо и рьяно, что чуть было не уговорил. Я был уже готов сдаться ему, но что-то удержало меня. Я вспомнил ту мысль, которая полыхнула вчера вечером, и сразу успокоился.

“Знаешь че, дядька. Ты, короче шлепай вниз если хочешь. Я лично иду вверх”

Пока немного отупевший от таких переживаний мозг болтал сам с собой, организм за эти 15-20 минут замерз, но пришел в норму и был готов к дальнейшим издевательствам над собой. И они не заставили себя долго ждать. Встав на ноги, я пошел вверх, пробивая теперь каждую ступень по три раза. Меня удивляло только то, почему Виталик никак не реагирует на мой срыв? Разгадка наступила быстро – Виталик спал! Его «накрыло», и он прикорнул на камешке, да и уснул. Восходители, мать вашу! Один по склонам летает, второй на камне дрыхнет, тоже, кстати, можно вниз усвистеть. Пока проснешься, до «бочек» доехать можно. Если раньше в «трупосборник» не ухнешь. Короче, это был триумф самокритики, ее апогей. Правда, процесс самобичевания продолжался недолго, быстро подошел к своему логическому завершению, из которого была сделана куча выводов, самый главный из которых звучал так: пора связываться! Осуществив задуманное, ополовинив один из термосов, мы двинули вперед. На часах было уже 12 часов, и, несмотря на то, что мы были уже на высоте седла, следовало поторопиться. Я, смастерив нехитрую петлю вокруг ближайшего камня, потихоньку травил веревку Витальке, потом он принял меня, и дальше первым пошел уже я. Таким образом, попеременно страхуя друг друга, преодолев по пути пару-тройку участков крутизной градусов под 60-70 и длиной ( высотой?) метров по 10-15 ( кто сказал, что на Эльбрусе нет технического альпинизма?), мы прошли 8 веревок. При выходе на предвершинный купол я чувствовал себя довольно сносно, хотя и замерз как собака. Здесь мы развязались и по несложному пологому склону пошли на вершину. И хотя высота уже чувствовалась весьма прилично, мой темп почему-то здесь был выше, чем внизу. Витальке же наоборот, тут пришлось не сладко, он стал отставать, но все же упорно продолжал подъем.

С подъема на В. Эльбрус

На вершину я вышел один. Часы показывали время 16 часов 20 минут, а GPS высоту 5616 метров. Бешеный ледяной ветер из долины ударил в лицо, моментально замораживая нос, глаза и перебивая дыхание. Но это было ничто по сравнению с тем, что открылось моему взору.

На многие десятки и сотни километров видимость была такой, о какой и мечтать трудно. Воздух был так прозрачен и тонок, что казался эфемерной материей. Панорама же была сногсшибательной. На западе темнело Черное море. Это было без сомнения оно, его линия горизонта ярко синела темной полосой за нагромождением Западного Кавказа. На юге горы терялись в такой дали, что казалось нереальным то, что виделось. Восток заполняли собой Безенги, а за ними на горизонте виднелся Казбек, отчетливо выделяясь на фоне неба. На севере же - равнинная Россия. Долина терялась в синей дымке, и на нее легла гигантской пирамидой тень Горы. Господи! Выше меня только небо. Весь мир как на ладони. Я не верил своим глазам, я не мог просто осознать, что все это великолепие я ВИЖУ!

На вершине

Вижу море

Выше облаков

Россия с Эльбруса

Я сидел на вершине Европы, повернувшись спиной к ветру, и созерцал вечерний Кавказ. Я, как губка, впитывал в себя ту чистоту, которая открылась мне. Только здесь можно понять как ценно то, к чему мы стремимся. Только здесь, в горах, можно осознать истинные ценности жизни. Внизу все по-другому. Альпинистам не надо рассказывать об этом, а не альпинисты все равно не поймут, пока сами не испытают, что такое преодоление себя на пути к вершине.

Выше меня только небо

Время шло, я уже замерз так, что реально стал опасаться обморожения, а напарника все не было, и я уже начал было беспокоиться. Наконец и Виталик выгреб на вершину самой высокой горы Европы. Он был счастлив, и эмоции переполняли его не меньше, чем меня. Мы обнялись и поздравили друг друга с вершиной. Достав из рюкзака термос, мы попили чаю. Чай моментально остывал в кружке, а термос обжигал холодом руки даже сквозь перчатки. Попытались провести полномасштабные съемки, но затея не удалась: после нескольких кадров оба «Зенита» замерзли, а руки потеряли чувствительность, несмотря на перчатки. Все же удалось сняться возле тура, и даже один кадр получился с автоспуска. Ну, бог с ними, со съемками. Время для нахождения на вершине позднее, уже чуть больше 17 часов, я на вершине почти час, а впереди еще спуск, который может оказаться не легче, чем подъем ( это, так сказать, из опыта). В общем, надо срочно валить вниз и постараться до темноты спуститься хотя бы до Косой. Спускаться решили не на седло, а на Косую полку в том месте, где она выходит на Седло. Короче говоря, пошли просто немного западнее пути подъема. Тут склон был положе, и хотя чувствовалась дикая усталость, вниз на этом участке бежали довольно бодро… Но! Не все так хорошо и долго продолжалось. Когда до Косой оставалось метров сто – сто пятьдесят по вертикали, а Великий Ра стремительно стал погружаться за горизонт, склон упал вниз настолько крутым участком, что мы остановились в недоумении. Откуда здесь такое? Метров 200 спуска крутизной далеко за полтинник. Немного поспорив о преимуществах того или иного способа страховки на крутых снежных склонах, мы связались и двинули вниз на три такта одновременно. На Горе было уже сумрачно, стало резко холодать ( хотя куда уж дальше ), и я понял, что придется опять вкусить все прелести ночного спуска (после Безенгов при слове «ночной спуск» у меня еще долго были спазмы этого … как его… сфинктера). Организм уже действовал на автомате, ножонки били ступени сами, ручонки тоже самостоятельно, сами по себе, тыкали ледорубом в фирн, а в головенке заезженной пластинкой идиотски крутилась фраза «…здесь вам не равнина…» Да мы в курсе уже, что не равнина. Куда уж понятней. И про климат местный тоже нам все ясно. Виталика я не видел, а только слышал. Где-то вверху он топал по моим ступеням. Когда он попытался пробить свою тропу и уйти не на Косую, а на Седло, разматюкавшись на полгоры я убедил его вернуться на путь истинный. Так и топали вниз два мальчонки, застигнутые темнотой там, где так хотелось света. С другой стороны, не видно, куда лететь, если чего вдруг. А как известно, «глаз не видит, сердце не болит». Правда, это пословица из другой области, но тут она была в тему. Таким образом и спустились мы до Косой. То, что это Косая, я понял по тому как стало плоско вокруг, и для того чтобы отдохнуть, пришлось лечь. Последний час спуска я отдыхал почти стоя, прислонившись к склону. Здесь мозг начал немного осознавать реальность вокруг себя, понял, что все самое интересное позади, и дал организму несанкционированную команду «Вольно!» Тельце не заставило повторяться и расслабилось по полной. Проще говоря, когда спало напряжение сложного спуска, организм, работавший до того непонятно на каких ресурсах, выключился. С Виталиком мы развязались, и он ушел вперед, но я слышал, как он топал по фирну. Я же спускался очень медленно. Теперь я понимал, почему выписывали кренделя на склоне хохлы, почему магнитогорцы шли вниз 300 метров больше 2 часов. Выносливость Романа и Макса, сходивших на Западную с «Приюта», не то чтобы поражала, но вызывала весомое уважение. Дикая усталость навалилась многотонной массой. Это была даже не усталость, а какое – то истощение. Я понимал, что координация движений никакая, поэтому шел предельно аккуратно и очень- очень медленно. Точнее, я старался так идти, но все равно часто петлял, спотыкался и падал, после этого подолгу сидел тупо глядя вниз. На горе была уже давно ночь, в черном небе опять плыла гигантским челноком Луна, где-то далеко-далеко внизу, в абсолютно другом, ирреально теплом мире, красным огоньком светились огни автомобиля, ехавшего по Баксанскому ущелью.

«В машине сейчас наверно тепло. Хорошо им!» - думал я.

Мне тоже было в общем «неплохо». Хотелось прилечь вот тут, на этом замечательном снежном пупырьке и поспать. Но жестокий мороз и легкий ветерок дружной парой поднимали меня, и я шел дальше. Пройдя несколько десятков метров, я опять падал и опять, перевернувшись на спину, долго смотрел вниз. Теперь на Бочках кто-то сигналил фонариком.

Моргнув несколько раз своим, я получил ответ.

GPS смущенно молчал. Я же не его хозяин. Он тоже был арендован ( спасибо тебе, Иван Темерев!) На спуск у нас ушло пять часов. Надо же, некоторые за это время на вершину поднимаются. Ну и ладно, каждому свое. Мы свое дело сделали, хотя я так и не мог осознать, что я поднялся на Эльбрус зимой! И не классической тропой, а так, как ходят наверняка очень редко, да и то скорее всего летом.

Виталик в палатке спал, силы, видно, тоже покинули его, и он лежал поверх спальника в одежде и ботинках. Растолкав его, я предложил ему натопить воды и пожрать ( хотя совсем не хотелось ). Но мой друг отказался, в полусне снял боты и залез в спальник. Я же сидел в палатке, не зная, что мне делать. С одной стороны, очень хотелось последовать его примеру и тоже упасть спать. С другой, я остатками мозгов понимал, что организм сильно истощен и надо чего-нить кинуть ему в топку. Промедитировав так минут десять, я решил все-таки запалить горелку. В этот раз, видно поняв, что сейчас ее шутки будут неуместны, она запыхтела с первого раза. Высунув руку в тамбур, я наскреб котелок снега и, не обращая внимания на всякие крошки в нем ( в горах грязи нет ), поставил его на огонь. Через десять минут я жадно хлебал воду и грыз замороженный лимон ( когда его сок попадал мне в трещины пальцев – это было что-то… любителям острых ощущений рекомендую). В итоге через час, выпив полтора литра густого сладкого какао и покидав в брюхо лимон, сало, шоколад, орехи, колбасу и кучу всяких таблеток (не особо разбирая, какие от чего и для кого), я улегся спать. Но несмотря на то, что глазки уже ничего не видели, ушки ничего не слышали, я еще долго не мог заснуть и переваривал все сегодняшние события. Начало подъема, срыв, подъем с попеременной, вершину, спуск… Столько переживаний хватит другому на год. Как много всего смогло уместиться всего лишь в один день. А для кого-то внизу он был серым будничным днем, ничем не выделявшимся из череды себе подобных.

Тихая серая пелена сна укутала меня…

ДЕНЬ ВОСЬМОЙ – ПОСЛЕДНИЙ.

Разговорились. Парняга из Москвы, идет один, и, уже когда он прощается и почти уходит, выясняется, что мы с ним переписывались в декабре по мейлу. В общем, мужик производит самое хорошее впечатление, спокоен, рассудителен. Желаем ему удачи и ветра в спину, а лучше – отсутствие ветра вообще. Он уходит, а я ему немного завидую. У него сегодня все впереди: труд подъема, радость вершины, усталость спуска. Для меня же и для моего друга осталась одна дорога – дорога домой. Надо вставать. Хочется еще немного поспать, но всю ночь меня неслабо трясло от холода и сейчас тоже морозит. Я с трудом вылезаю из спальника и обнаруживаю, что он был насквозь сырой, и теперь покрыт ледяной коркой снаружи и изнутри. И даже тинсулейтовая куртка, в которой я спал, тоже вся смерзлась. О ногах лучше вообще не говорить. Витальке не лучше. Нам обоим после всего вчерашнего почему-то хочется вниз. Мысль об этом греет. Вниз! К теплу! К пиву! Туда, где пива очень много! Где его не просто много, его очень много! И оно жидкое! Там, внизу, жидкость не бывает твердой, внизу жидкость жидкая! И ее не надо добывать из снега и прочих подручных материалов, и она там вкусная! Мысленно спев оду жидкому пиву, а заодно и более суровым напиткам, мы стали радостно предвкушать долгожданную встречу с дружищем Бахусом. Короче, пора вниз. Могучий Гелиос уже давно загнал своих коней почти в зенит, и скоро его колесница должна была начать стремительный бег вниз. Вот! Даже сын Зевса не стесняется вовремя свалить, что уж говорить о нас, простых смертных.

Сняв и упаковав свой маленький желтый домик, гномики окинули туманным взором гигантские ледяные поля, последние трое суток бывшие им пристанищем. Во взоре друг друга гномы видели бурю, шквал эмоций. Тут была и ностальгия по дому, и радость удачи, и переживание трудностей, и понимание того, что ЭТО уже не повторится больше никогда. Будет подобное и, может, лучше, но такого – не будет никогда. Гномы уходили вниз. И были благодарны Горе за то, что она пустила их. За то, что подарила им такое испытание. За то, что они узнали друг друга и еще много других.

Вниз шли не спеша. Чем ниже, тем становилось теплее, и уходить вниз, в сумрак ущелья не хотелось. Часто останавливались и подолгу сидели и смотрели на залитый солнечным светом мир. Он выглядел таким же, каким был и раньше, всего несколько дней назад. Но что-то неуловимо в нем изменилось, и многие вещи теперь воспринимались по-другому и с другой точки виделись. А может, это мы изменились? Так, думая о прошедшем и будущем, мы дошли до «бочек». Здесь нас ждали Алена и Женька. Недолго передохнув и попив жидкой жидкости, я, Алена и Женька уходим. Виталик же остается. Хочет все-таки погонять на своих «Рокет Покет». Я отдаю ему свои фонарики.

“Держи, друг. Как наденешь, так меня вспомнишь”

Прощаемся с Виталей. Хотя хочется надеяться, что это наш не последний поход вместе. Не спеша, в последний раз разглядывая окружающие горы, идем на «МИР».

Вот опять Азау. Только теперь здесь спокойно и немноголюдно. Закончились новогодние каникулы, и народ разъехался по домам. Мы пешком идем в Терскол. Как же здесь тепло. Все тает, и мне не верится что всего несколько часов назад меня трясло от мороза.

В Терсколе тоже тихо и спокойно. Заходим в ПСС и снимаем контрольные сроки. Немного посовещавшись, решаем ехать в Нальчик и там переночевать. Микроавтобусы ломят цену, но тут нам удачно подворачивается частник, и мы грузим наше добро в его «Жигули». По дороге несколько раз по моей просьбе останавливаемся у магазинов и в Нальчик приезжаем довольно поздно, но я узнаю знакомые места. Мне вообще уже весьма хорошо. Десяток с лишним 0,5 местного пива удачно восстановили водно-алкогольный баланс в организме. Водила неплохо ориентируется в городе, но где нужная нам гостиница, не знает. Едем к рынку и от него я без проблем нахожу дорогу. В широко известной в узких кругах гостинице «Альпинист» нам предлагают номера по каким то совершенно сказочно - волшебным ценам, и только услышав могучее заклинание «Али!» исправляются.

Нам все-таки дают недорогой номер, и мы радостно топаем на 3 этаж. Мне здесь все знакомо и не удивляют драные обои и надписи на стенах. Тепло и светло, горячая вода. Роскошь. Оставив рюкзаки и дойдя до замечательного синенького маркета, озадачиваемся проблемой выбора. И если Аленка с Женькой выбирают чего пожевать повкуснее, передо мной более сложная задача… останавливаю свой выбор на пиве. Раз уж сегодня его день, тяжелые напитки подождут. Поздний ужин, горячий душ и много жидкости вводят организм в нирвану. Лежа на кровати и разомлев, вспоминаю, как год назад, точно так же поздно приехали сюда из Безенги, так же голодные и мокрые ходили в синенький магазинчик, только тогда пили что-то покрепче и побольше. Потом сидели долго и о чем-то говорили, а наутро разъехались кто куда… Наконец, глубокий сон... вот я и снова вижу сны.

И ПОСЛЕДНЕЕ…

А что было после? Было, что мы чуть не опоздали на утреннюю электричку, отсутствие билетов на поезд до дома, длинная дорога в автобусе до Краснодара, поборы доблестных ментов, опять сутки за сутками в плацкарте, встреча в родными… но все это было уже ПОСЛЕ, и к горам имеет мало какое отношение…

Виталька на вершине