Всего отзывов: 0 (оставить отзыв)

Автор: Михаил Будянский, г. Москва

Продолжение (Начало здесь)

… Удар… и тихое и короткое "Нельзя" со скрытой угрозой… Я вижу себя (как мне сейчас вспоминается) как бы со стороны: вход в кемпинг, тумбочка, свеча горит (вечером дело), гитара играет, и я тянусь с сигаретой к свече, чтобы прику… нет, даже писать такое "Нельзя!". Так и застыл. И тишина на секунду в палатке и нежный голос Вити: "Что ж ты, сволочь туристская, делаешь? Вот тебе зажигалка, дарю".

Начались наши вечера с песнями и байками. Звездой был, естественно, Юра Ермачек. "Заболело сердце у меня среди поля чистого…" - Розенбаум отдыхает. Ну и голосина! Я думал, что пою… ну так… ничего… но здесь мне было нечего делать. Хотя вечеров еще впереди… Уйма! Устанет же когда-нибудь. Ан нет - глотка луженая. Когда он пел "Заходите к нам на огонек… Ты что ж такой, совсем седой…", Галя-врач, да и не только она, но и все девчонки, просто плакали (как минимум смахивали слезу). Юра ж седой как лунь, даром, что молодой.

Татюша, соловушка наша

Там много народу песенного было. Вот Татьяна, например. Представьте: в лагере минимум народу, ребята уже по промежуткам сидят, дежурят, на 4800, 5800, на седле и на 6400, клиенты по этим же лагерям разбежались. Погода: чудо - небо черное-черное, звезд видимо-невидимо, Хан сверкает в лунном свете! Лепота! И Танюша садится на скамеечку на "улице", Галинка держит рацию (черт с ними, с батарейками) и поет: "О чем поет ночная птица. Одна в осенней тишине…" Кажется, даже гордый Хан чуть наклонился прислушиваясь, и звезды поближе стали с той же целью… Эфир пронзают рыдания и, после некоторой тишины по окончании, - аплодисменты и крики "Бис-Бис" (в смысле - еще-еще) из всех лагерей и то же самое и по-корейски, и по-японски и по-на-разных-языках (я уж не вспомню, как это звучит)! Всхлипывающий дрожащий голос Маликова старается прекратить это безобразие: "Не засорять эфир, вашу…блин… ну ладно, еще одну, Танюх…» Хлюп-хлюп".

Я и не надеялся, даже не думал, честно - даже в мыслях не было, что получится, что позволят, что смогу на гору сходить. Зачем же брал снаряжку? А не знаю, просто так, в горы же еду.

- Слушай, тут пещерку надо вырыть… поможешь? - как всегда глухо и строго спросил Олег с надеждой на отказ… и с улыбкой о-о-о-о-очень глубоко внутри.
- Дык… где ж, во льду, тут, что ли, под сортиром? - не понял я.
- Да нет, вон там, - и показал на плечо Петьки, - для лагеря 2, на 5800.

Не верю! Мне доверено! И даже любимое "сволочь туристская" не добавил. Когда? Сейчас? Я готов, тут же, через секунду! Где лопата? Забегал, засуетился, засобирался…

- Не шебуршись, завтра выходим, с утреца, - спокойно говорит Коля Жилин. - Только не забудь, у нас простая задача - пещера! Не напрягайся. Кстати, ты ж турист? Значит, раскладку можешь составлять? Вот и давай - продуктов у завхоза набери, на три дня, больше нам не надо.

Боже! Я! Меня! Раскладку! Мне! Доверили! Свердловчане, сам Жилин и Витя, и Юра! На ГОРУ! (почти на гору, правда, но не важно).

Бегом к завхозу на "склад" Так, супчики (пакетик на двоих), галеток (по 4 штучки в день), сухофруктов и конфет на перекус, кусочек сыра и колбаски, 30 гр на человекопорциюдваразавдень, на утро кашки геркулесовой+молоко+сахар, дваутранавосхождение - все! Я выполнил, готово - весу по 350гр на человека в день - ребята будут довольны: рюкзаки легкие, еды достаточно - бегом сдавать работу!

- Это что?! Гр-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р!!! Издеваешься, сволочь туристская (сколько раз я это еще услышу)! А ну пойдем! - Витя Суворов в гневе просто страшен, в полном соответствии с фамилией! Усы топорщатся, зубы и глаза сверкают, руки чешутся (спрятаться бы где? Но далеко не убежишь, ледник, однако).
- Так, Алисонька, душечка моя (голос-то как помягшал, аж мурлычет, кот усатый, блин), собери-ка нам чутка в туесок, мы ж на гору, работать. Так, картопельки почисть, штучек этак двадцать, отшманай-ка нам говядинки на килограммчик да пообжарь-пообжарь с лучком и перчиком побольше, шоб помягше, а за яечками и гречечкой мы к завхозу счас сгоняем (мне (сурово) - Ты за мясо отвечаешь, Михайла, пережаришь - будешь сам рыть, ты его мешай, мешай, сверху вниз, снизу вверх, шоб шкварчало и равномерно).
- Витя! Ты что, мы ж на ГОРУ, рюкзаки ж неподъемные будут!
- Михайла - пойми, это ж все в себя, родимого. Яешенки сделаем (по секрету - у меня сальце припасено) - и забудешь и про гору и про вес!
Вот это альпинизм, вот это я понимаю. Склоняю голову - и собираю по мешочкам, все что Виктор "нагоношил". С ужасом подумал, что скажут, когда завтра мою снаряжку "туристскую" увидят…

Начало подъема по гребню

Перед нами команда алмаатинцев пошла на 5800. Они главнее (хотя как определить, что важнее - веревки на маршруте или качественное место для ночевки…) - они будут веревки выдирать из-под льда и снега, закреплять новые, где надо крючья старые подбивать и новые бить - для клиентов веревка должна быть непрерывной. Мне этого не понять - я еще с клиентами не работал. Но - очередной урок - клиенту должно быть хорошо, надежно, приятно - в соответствии с заплаченными деньгами.
Так что по готовым веревкам, с часовым разрывом, при прекраснейшей погоде! (так тут не бывает!), с тяжелыми гнуснейшими рюкзаками мы поднялись на 5800.

Тут уже были и алмаатинцы, и Толик Уразгалиев, и Дима Соболев, палатки уже поставили и нас встречали криками приветствия и восторга: "Юра!!! Собака ты такая, а где ж гитара?!" - "Я ее на лопату сменял - совковую! Вот!". И я долез! Даже нормально прожумарил вертикальный кусок метров 100 с перестежками по дороге на высоте Эльбруса… С чем меня искренне - реально искренне, меня это на тот момент даже удивило, не ожидал - поздравляют ребята. Ай, маладца, говорят, турист, а аж до нас долез!

Умопомрачительный закат солнца с высоты лагеря 2

Именно тут я сидел, свесив ноги в пропасть, и рассказывал Вите про 6-ку Джулия в 91м, чем - как мне показалось - удивил его. Еще больше я удивил его, когда назвал почти все вершины в хребте напротив - от Пионера до Мраморной стены… Они ж - Альпинисты - знают только Хан и эту самую Стену. Ставим палатку, ребята разбирают рюкзаки, расстилают спальники, раскладывают шмотки по разным углам. Я, как сотрудник кухонной команды по штатному расписанию лагеря, дежурный по питанию и здесь. Достаю свой любимый "Огонек", достаю фляжку с растопкой, - очень она мне помогла на Эльбрусе, особенно при трехдневной отсидке в пургу на 5100, когда носа наружу не высунешь, и наполняю растопкой крышечку фляжки - как раз в аккурат измеренная порция, чтобы разогреть примус…
Что-то не так, что-то изменилось… тягостная тишина в палатке и, кажется, во всем мире… Аккуратно, чтобы не разлить растопку, поднимаю от крышечки глаза. Вижу: три пары глаз, глядящих из трех углов, и вижу я их как бы одновременно. Сначала в глазах вопрос, потом проглядывается понимание того, что может случиться, потом появляется озабоченность, сменяемая все нарастающим гневом (сейчас опять будет что-то - я еще не догадываюсь что, про "сволочь" наверняка, но что я опять не так сделал???).

- Что это? - голос Николая звучит тихо, спокойно, с хорошо скрываемым бешенством, чтобы, не дай бог, у меня рука не дрогнула и не расплескала содержимое крышечки.
- Растопка, - проблеял я.
- Дай сюда, … тихо, не торопись… и фляжку… спокойно… - это уже Витя.

Витя берет обе составляющие и аккуратно соединяет их содержимое, спокойно закручивает крышечку…

- Спокойно, Витя, не горячись, - Коля берет его за руку, уже чуть отведенную.
- Я его не больно буду, слегонца только, чтобы понял суть и смысл жизни… альпинистской, - и дальше шепотом, -ты что ж это, сво…
- Понял, я сволочь туристская, не дурак, виноват, исправлюсь… - осознав происшедшее, я взял себя в руки и прекратил сопротивляться альпинистскому образу жизни и мировосприятию (во всяком случае, тогда я так думал, хотя впереди было еще много испытаний). - Снежочку растопить?

- Сколько у тебя этой… растопки, твою в бога душу? - Витя поднес к уху фляжку и слега потряс. - Ребята, полная, значит восемьсот. Вот это ты молодец, турист, запасливый, а вдруг какой сложный случай приключится в горах? О-о-о-о, в горах всякое может случиться. А ты знаешь, что он уже приключился? - Это все было сказано так тихо и даже нежно, что у меня аж мурашки по коже. - Так! - уже в голос, - А жрать кто будет готовить?! Кто тут кухонная команда? Бензином разогреешь, гаденыш (это слово у него особенно нежно получалось)!

Дальше все было классно. Картопелька с мясом в «клавчике», яишенка на крышке канчика, водичка холодненька натоплена из снега. Не знаю, как, но запах от той крышечки просочился сквозь непродуваемый капрон и нашей, и других палаток. Вскоре у нас сидели-полулежали и Дима, и Толик. Очередной сеанс рассказов-баек, страшных и не очень, смешных и очень, даже не очень смешных… всяких. После каждого тоста Витя, взявший на себя роль высотного тамады, встряхивал возле уха фляжку, фиксируя остаток живительной влаги. Высота 5800 совсем не чувствовалась, вот что значит ночевка на вершине Эльбруса. Один из самых лучших вечеров в моей жизни. В компании чудных, чудесных, классных, надежных людей. Мне было, конечно, что рассказать, тоже вроде походил. Но - только слушать и впитывать (и стараться много не пить, как это ни трудно было)…

Утро было бесподобное. НО не для рытья пещеры. Я еще ничего, а у ребят голова раскалывалась. Каждый куб снега давался с огромным трудом. Но дело есть дело. Юра с Колей совковыми лопатами выкапывали из склона кубик снега 0,5*0,5, а я с Витей, с трудом наклоняясь, стараясь не отдать всю вчерашнюю яешенку Петьке, "катили" его к обрыву склона. С похмелья туго соображая, орали вниз "Камень" и сбрасывали снег в пропасть.

Виктор Суворов в поставленной в пещере палатке, все готово к приему гостей

Вскоре (как считать, конечно) пещера была готова. Вообще-то это не пещера. Я вспомнил пещеру, которую как-то мы вырыли на Ирикчате и в которой с трудом вшестером смогли уместиться лишь лежа. Это ХОРОМЫ - целая квартира с двумя входами, построенная по всем правилам. Коридор с "улицы" с высокими стенами. Здесь же нужно отряхивать снег с ботинок. Потом прихожая с полкой для кухонной и другой утвари, направо - чуть на повышении - лежанка. Высота потолков была такой, что на "лежанку" спокойно встала палатка «в полный рост».

Но Коля не согласен, все скребет-гладит- выравнивает, доводит до совершенства

Я уже не задавал дурацкий вопрос - зачем, я уже просто внимал и учился. Вы бы видели, с какой тщательностью Коля и Витя, можно сказать с изяществом и художественным тщанием, отделывали потолок совковыми лопатами, выглаживали и выравнивали четкую полубочку на длину палатки. Все в этом было не лишнее. Я понял это позднее, во время нашей жизни в пещере. С любой более-менее острой выпуклости начинал капать конденсат. Гладкость поверхности гарантировала, что влага будет стекать по поверхности, а не капать вниз (на палатку или спальники). Это был суперкласс, мастер-класс.

Саша-Таракан с партнером на Петьке на фоне Победы и карнизов на гребне Пика Чапаева.

Я уже знал, что после этого акклиматизационного выхода будет выход на гору. С той же целью - здесь все подчинено одной цели - обработать маршрут, чтобы клиентам было удобно и приятно. Меня отдают (или поручают) ребятам из Алматы - Оле-капитану и Саше Баймеханову. Наша задача - подстраховка основной группы. Другая команда алмаатинцев, - Саша-Таракан, Игорь Зарипов, Сережа Лавров и еще несколько ребят - идет на гору первой, опять же проверяя, ремонтируя, заменяя и провешивая веревки по всему маршруту по гребню чуть ли не до вершины.

Пик Чапаева со своим ледовым козырьком. Именно обвал с него погубил англичан и Валерия Хрищатого год назад

Дополнительно - рытье пещер на седле. Ребята все здоровые, как я за ними угонюсь, не буду ли сдерживать-задерживать?… Сомнения меня немного тревожили, но не сильно. Почему-то они мне доверяли. Что-то поменьше я стал слышать про "свол..." ну и так далее, даже в шутку. Мелочь, а приятно.

Мы первые на седле

На седле в этом сезоне мы были первыми, поэтому первую ночь провели в палатках. Это то еще приключение, если бы был ветер.

Но нам безумно везло с погодой в это время. Все говорили: «Так тут не бывает» (а то я тут не бывал, не знаю). Потом мы пошли на 6400 и поставили там палатку.

Места здесь только на одну палатку, веревка проходит прямо по ней, не обойти. А Победа уже во всей красе!

На площадке место только для одной, и мы поставили высокогорную, которая должна была тут остаться. Уж постарались закрепить так, чтоб и ураган не снес. В этот же день главная команда решила "сбегать" на гору. Да не вопрос - решили и пошли (естественно с разрешения базы). Начало темнеть, мы сидим в палатке на 6400, а ребят все нет. Нас не обойти. По связи Олег говорит, что они в порядке, подзадержались на замене веревок по дороге. Готовьте, говорит, побольше жидкости - чаю-компота-какавы, сахару туда и побольше! По одному начинают сваливаться. Чашка кипящего чаю, кусок сахару, халвы - и вниз. Приходит Игорек, умотался вдрызг! Давайте, говорит, еще чашку выпью да посижу слегонца. Нет проблем! Welcome! Сами пьем чай, разговариваем о том, о сем (как всегда), уже готовимся ко сну. Вдруг рация как заорет голосом Маликова: «Народ! Готовьтесь, поисковые работы, один с горы не вернулся, ребята с седла уже выходят с фонарями». И так далее. Зарипов не вернулся! Ой, мать, мать… как же неохота, тут же был, чай пил, нормально вроде все было, где ж он мог между седлом и 6400 затеряться? Ольга надевает с трудом (уж больно неохота) ботинки и откидывает полог внутренней палатки. Мама родная! Так вот же он - комочком (в вытянутом состоянии этот ребенок где-то под 185) скомкался, обнял кружечку с живительной влагой и сопит себе в обе дырки. "Олег! Отбой! Тут он. Что делать? Оставлять?". -"А поместится? Все ж, не малец какой". -"Да уж, потеснимся". Прямо так и слышен был вздох облегчения, пронесшийся в эфире - от базы через перемычку до нас.

Готов ли я? Смогу ли? Может, мне сейчас, по прошествии 11 лет, кажется, что это мне снилось и такие мысли мучали? Наверное, все же нет. Даже туристы знают, что через месяц (а может и раньше) после похода с трудом можешь вспомнить, как было плохо-тяжело-нестерпимо-мокро-холодно в походе. Помнятся только положительные эмоции - восторг на перевале или вершине, обильное питание внизу, может, даже баня, красота гор и озер, и тянет опять в горы… Так и я теперь не вспомню никак, было ли мне тяжело жумарить на гору по скалам, фирну, вертикальным кусочкам, на высотах 6400-7010. Наверное, тяжело, но не настолько, чтобы заморачивать сейчас себе этим голову и оставлять на второй план более важные вещи.
Как, например, то, что всего на расстоянии веревки над собой я все время видел чью-то… чей-то… в общем, самый дальний впереди вверху человек был на веревку выше, не больше.
Как, например, те 5 шагов по острому гребешку от одной веревки отстегнувшись (после фирнового кулуара), а к другой - на скальной стеночке и выше - не пристегнувшись. Эти 5 шагов перевернули всего меня, можно сказать - вылечили. Именно тут депрессняк, давивший меня последний год, прошел без следа, как оказалось навсегда. Стоял я на этом острие, смотрел вниз (это уже на Семеновского), 2 км минимум, и думал: «Да пропади все пропадом, наклониться чутка - и все закончится, не надо будет мучиться, решать неразрешимые задачи, думать о деньгах, работе, смысле жизни, и других не менее неприятных вещах, окружающих нас в повседневной жизни дома, в городах, в долине…» И тут - именно тут (странно, почему надо забраться так высоко-далеко, чтоб пришла в голову такая простая мысль) - стрельнуло: внизу есть люди, которые ждут, верят, которым ты важен! Мама - вот первое, что было в этом списке. Причем тут депрессии и проблемы? Наверное, я дольше сейчас на кнопочки нажимал, пока все выше сказанное напечатал, чем время, за которое на этом гребешке проскочили такие мысли. Вдох, ОБЛЕГЧЕНИЕ (выздоровление?) - делаю еще пару шагов и спокойно - вообще спокойно! - пристегиваюсь к следующим перилам. Опять же - товарисч выше уже ушел на две веревки. Непорядок…
Или, например, момент фотографирования на вершине у треноги с Олей и Сашей. Не устану говорить и писать - такой погоды на Хане не бывает.

Без комментариев

Это был такой подарок! НИ ОБЛАЧКА! Видимость - до горизонта! Восторг переполнял бы меня, если б не некоторая все же усталость. Но голова работала ясно, никакой горняшки. Я даже мог распознать вершины вокруг. Не надо смеяться - я не про Победу, Победу с Важей и Топографов все знают, а про те, которые даже Альпинисты не знали. Я Оле и Саше показывал Кирова и Шокальского, Нансена и Красной Армии (на которую мы хотели сходить в походе, но по факту иссякания продуктов отказались, хорошо хоть до МАЛа добрались, на голодном-то пайке), и Снежную Лестницу с Пионером, Баянкол и Карлытау, некоторые другие. Мраморную Стену (они ходили ее год назад) и Горького с Чапаевым они знали, конечно… Я даже заставил и их и себя поверить, что та-а-а-а-ам на горизонте, далеко на запад и чуть южнее - виден Пик Коммунизма - характерная палатка вершины! До перечисления ледников - притоков Южного Иныльчека - дело не дошло…

Опять же, без комментариев (только научите делать панорамы…)

Маликов, кажется, меня зауважал (или, может, так я хотел, чтоб мне казалось, он ведь не больно-то показывал). В такой-то снаряге - кошки-самоделки на веревочках, ботинки ВЦСПСы, бахилы-самошиты, обвязка из парашютных ремней, одесский литой жумар, только маска - супер … как не поморозился только?

Пещеры уже готовы, вид на Победу из временного жилища на седле

А вообще он был доволен. Еще бы! На исходе второй недели пребывания на месте: лагерь стоит и полностью фунциклирует, включая Баню (не устану с большой буквы писать) и туалет типа "сортир" на два очка, маршрут подготовлен, пещеры вырыты, и 12 человек из обслуживающей команды уже сходили гору! Даже cooking boy! О-о-о, эту фразу он множественное число раз будет использовать в разговорах с клиентами! "У нас работает суперкоманда, супергиды, даже cooking boy был на вершине!" Эффект обеспечен: в ответ всегда звучало неизменное: "Really?! Wow!" и рейтинг "Хан-Тенгри" резко повышался.
Клиенты не заставили себя ждать. Скоро прилетели команды и индивидуалы из Кореи (Южной, конечно), Японии, юкашники, юсашники, испанцы, итальянцы. Да не перечислить. До 100 человека получалось иногда.

Я и Ксюша на кухне, милая сердцу "павидлачка в мисачке"…

Но уважение уважением, но ты кто есть на самом деле? Cooking boy? - ну и марш на кухню!
О, это священное место! Кухня! У нас (с какой я гордостью это пишу - "у нас"! я уже мог так говорить тогда) работали настоящие профессионалы. Шеф-поварихи Алиса и Лена - просто суперповара. Я с удивлением и восхищением видел, что по две недели, а то и больше, блюда на завтрак-обед-ужин (представляете 14*3=42 готовки, как минимум) не повторяются, ни супы, ни вторые блюда, с компотом, конечно, посложнее, но и тут они ухитрялись разнообразить (киселем, например). И набор продуктов позволял это делать. Плюс неизменные повидлы, печенья, конфеты и другие приятные мелочи.

Одна из альпинисток из команды Джунки Тобей, милая Мицуе-сан, повадилась на кухню, дабы разведать, чего ж тут готовят для нее, как это называется и каковы рецепты. Заскакивала эта маленькая женщина на кухню - в святая-святых (после Бани, конечно) - и давай, привставая на цыпочках, открывать крышки баков и спрашивать: "What's this? What's that?" –«Это мясо, говорим, это овощи варятся, а это опять мясо, а это опять же овощи варятся. Тут рис, а тут вермишель…» На третий день она с удивлением констатировала: «Нничего не понимаю, продукты каждый день одни и те же - а блюда все время разные и очень вкусные!» Видели бы вы девчонок- поварих! Они аж подросли, выпрямились, зарделись - лучшую похвалу, наверное, и придумать трудно. Я говорю: «Dear Mitsue-san! Это наш секрет, мы иногда кладем meat, иногда beef, иногда eggplant, а иногда aubergine, так что воспроизвести это Вам, dear, не удастся». Ушла думать, что я сказал, какой-такой секрет раскрыл… Потом пришла обратно: «O Michael, you joked!!! Ha-ha-ha! Чудесная женщина.

Мы подружились, много говорили на разные темы. Конечно, о разнице в жизни и традициях в России и в Японии естественно о Горбачеве и Ельцине, о том, как она, учительница младших классов, оказалась тут в горах с целью взойти на Хан о многом другом. Она со своей подружкой очень любила приходить к нам на кухню, уже не со шпионскими целями, приняла, что это не понять, а просто так, посидеть, поучаствовать. Как-то лепили манты. Она, наверное, извела целую пленку, снимая, как Алиса делает начинку: в огромном тазу фарш, смешанный с кучей всего, известного только повару, сначала перемешивался руками (и только руками), добавлялся кипяток, и начиналось волшебство - руки вытворяли что-то невероятное, мелькая и сливаясь визуально в шар, взбивая эту массу в воздушную смесь. Этому не научиться, это врожденный талант. Потом садились все вместе - мантов надо было сделать если не тысячи, то очень много. Учили японок лепить - и косичкой, и ленточкой, и конвертиками, и как только не лепили. Мицуе-сан смеялась и радовалась как ребенок, когда у нее получалось! O-o-o baby face, baby face! Nice!
Как мало надо человеку для счастья…

Кухонная команда была супер. Ребята таскали воду в 50-ти литровых баках нонстоп, резали-рубили что скажут (чуть не сказал "рубили дрова"), таскали баллоны с газом, помогали с мытьем посуды (пренеприятнейшее, я вам скажу, занятие и дома-то, а тут…), и это надо было делать практически круглосуточно. Девушки готовили практически без перерыва, от утренней темноты до полуночи. Завтрак в 8, обед в 14, ужин в 19 - все по расписанию, потом мытье посуды (немереное количество), кипячение воды на завтра, заготовки на завтра и так далее, без остановки. А нужно же еще вечерком посидеть и попеть, своим чайку-повидлочки подать. Две команды кухонных (два дня работы, два дня отдыха) соревновались между собой, кто готовит-обслужит лучше. Мне искренне было более чем приятно, что обе команды звали меня к себе, иногда я рад был поработать и в свои выходные дни… Понятное дело! Я всегда любил готовить, а тут очаровательные девушки зовут к себе… на кухню, поносить кастрюли с водой и порезать и прокрутить мясо, доверяли и дегустировать - что может быть приятнее!

Наша звезда Арина (уже на юге)

Меня сначала удивляло (как, впрочем, и клиентов), но потом привык (как впрочем, и клиенты), к тому, с каким удовольствием, настоящим, искренним радушием, девушки обслуживали (здесь даже не подходит это слово) клиентов. Это было им совсем не в тягость, даже приятно. Когда Арина, очаровательнейшая высокогорная "официантка", грациозно, как только она могла, с умопомрачительной улыбкой входила в "зал", откидывая брезентовую полу "двери" из кухни в "зал", с подносом с чем-нибудь (не ва-а-ажно с чем!) на изящно согнутой руке, в вибрамах на шерстяной носок и с фартучком на пуховой жилетке (все остальное тоже, конечно, было, холодно же) и нежно говорила: "Hi friends! How вы тут? Хотите ли пожрать чего-нить вкусненького?" - весь зал, привстав со своих деревянных лавок, на одном придыхании и на всех имеющихся в наличии языках произносил: "О-o-o-o! Aureena!" Это супер! Really super class!

Из-за своего радушия, врожденной адской смеси русско-азиатского гостеприимства, не имеющего ничего общего с меркантильным отношением к жизни и, тем более, к бизнесу, девчонки сделали одну ужасную ошибку. В один из первых дней и жра… приемов пищи они произнесли страшное слово "Добавка". По наивности удивились реакции - никто не захотел. Объяснялось просто. В "ихнем", чужом нам мире, халявы нет по определению. За все надо платить. Они думали, что "добавка" за доплату… Тут девушки делают следующую ошибку: они объясняют: "dear! Free!". С опаской (а вдруг потом им выкатят счет на немереное количество баксов, йен, тугриков, вон и так далее?) первые, самые смелые, клиенты потянулись за доп. порцией борща (вкуснейшего украинского борща, надо сказать, со сметанкой) и пельменей. Вы будете удивляться, но им понравилось. Я не про борщ и пельмени, это само собой.
Я сделал для себя удивительный вывод - очередной урок на будущее: все – повторяю, ВСЕ- люди одинаковы и все внутри себя халявщики! Такие разные, японцы, воспитанные в жесточайшей дисциплине, американцы, широкие душой (на нас чем-то похожие, хлопающие по плечу «hi guy, how are you?» и не ждущие ответа на этот сакраментальный вопрос, как и мы, впрочем, на "как дела?"), но точно знающие, что у них там (и наверняка везде) за каждую спичку надо платить, - все они оказались примитивными халявщиками. Сначала они спрашивали разрешения на добавку (это ладно), но потом сами, уже без разрешения, подходили и накладывали себе, сколько хотели. А на халяву они могли съесть столько, что Хан и уплаченные за него немалые деньги уходили на десятый план. Честно говоря, я был несколько разочарован этим открытием. Как, впрочем, и девчонки, готовые накормить весь мир (гостеприимство в крови, как с ним бороться?), а особенно завхоз и начальник.
Надо было что-то с этим делать. Пришлось Олегу вмешаться в это безобразие. Он распорядился - никаких добавок. И сам объявил об этом. Как начальник лагеря, в том числе отвечающий за коммерческую часть и "чтобы всем хватило".
Очередной урок для моей будущей деятельности (о которой я тогда еще не догадывался). Борьба с халявой. За что уплачено, тот набор сервиса и должен быть предоставлен.

Мы всегда по вечерам сидели в столовой, когда уже все клиенты отходили ко сну в своих палатках. К нам приходили альпинисты из Англии, жившие в своих палатках по соседству, не в лагере. Мы радушно принимали их (а как же!), угощали чаем, тем же повидлом. Гостеприимство, опять оно. Как-то Олег заходит в столовую, видит англичан и спрашивает: "Have a problem?". "No," - удивленно отвечает один. "So could you be so kind (эк завернул) to go to your tent for rest. Ok?" Они удалились удивленные (а чего удивляться? попробовал бы я у них прийти в какой-нибудь пабчик и попить чаю запросто так, бесплатно). Однако переспросил Олега, что так грозно-то. Чай все-таки, не проблема. Ответ был очень логичен: они купили самый дешевый пакет (два трансфера + вертак туда-обратно), хотя им были предложены разные варианты, включая возможность таких чаепитий. Они отказались, желая сэкономить копейку, то есть пенс, и теперь, как мы говорим, прорываются на халяву. Это не есть правильно и справедливо: чай - это вода, которую ты, Миша, с ребятами носишь, это газ, который мы купили и привезли, заметь, на вертолете это ночное бдение наших очаровательных девчонок, вместо заслуженного отдыха… это не так дешево, как кажется. И попробуй попить у них там, в пабчике, чаек бесплатно (как будто мои мысли прочитал). По-моему, (и теперь я тем более с ним согласен) это правильно. Теперь в своей работе (в турфирме, принимающей иностранцев) постоянно приходится сталкиваться с этой проблемой. Надо уметь с улыбкой, вежливо, ответить на любой вопрос "It costs" - а то можно без штанов остаться в этом бизнесе, с нашим гостеприимством. Куча примеров, но не здесь об этом. Кстати, девчонки тайно иногда носили чай англичанам… но это секрет…

Был еще один большой секрет, возможно, полишинеля, но все же секрет. Надеюсь, по прошествии времени и за давностью лет можно рассказать.
Казбек установил жесткий сухой закон в лагере. Оч-ч-чень правильное решение, все оч-ч-чень одобряем и поддерживаем с еле сдерживаемым чувством глубокого удовлетворения. Горы, работа с людьми и алкоголь - несовместимы. Но как? как без этого? Есть дни рождения, именины, дни конституций и другие праздники. А если нет праздников, то долго ли их придумать, переженить кого-нибудь на крайняк и отметить свадебку (что и было успешно сделано перед уходом свердловчан на стену, кстати. Не скажу кого с кем, мало ли)…

Я с Арай-саном в Южном МАЛе

Давно известно: голь на выдумку хитра. Нет… До самогонного аппарата дело не дошло, слишком долго ждать результата, хотя ход мысли правильный. Остановились на стадии "бражки". О, это сладкое слово «бражка»! Арай-сан, бедняжка, когда с нами пробовал, все причмокивал: "Wow, brazhka, brazhka!". А с утреца-то: "Оi-oi-oi, - несколько непереводимых слов по-японски, - brazhzhzka".

Готовили с медицинской точностью - в смысле с помощью медицинского градусника. Бросали в сорокалитровый клав все сладкое, что было: карамельки с повидлом внутри, слегка подкисшее повидло из банок (что еще лучше для процесса), яблоки и груши (чуть подгнившие очень хорошо шли). Как бы утилизация испорченного продукта. Затрудняюсь вспомнить все ингредиенты. Представьте картину: 10-12 здоровых мужиков, многие сходили уже не одну серьезную гору, при свете фонарей и свечей (генератор уже выключили - надо горючку экономить) садятся вокруг стола, ставят на него коробку с карамельками и со строгим, суровым видом начинают разворачивать фантики. Фантик в сторону, карамельку в тазик, фантик в сторону, карамельку в тазик - и так до победного. Разговоры за таким занятием нешуточные, серьезные, на глобальные мировые темы. Тема Горбачева, Ельцина и СССР для таких занятий мелковата. А вот что будет и как жить, если раздвигающиеся Америка и Африка придут к Австралии с разных сторон (кстати, которая из них раньше?)? Вот будет бэмц! Сможем ли тогда на Хан лазить? И тем более в Гималаи? Замерзшие пальцы уже с трудом разворачивают фантики, уже мимо тазика летят карамельки… Но коробку добиваем! Всё в клав, туда же вышеперечисленные составляющие, воды - строго по норме, по полосочку - и на газ! Доктор Галина - кто же еще - мешает и меряет температуру - ровно 40 градусов должно быть, более того - должно быть равномерно по всему объему! Это ли не задача для доктора высокой квалификации. Всё, готово, срочно завинчивать крышку и заворачивать в матрацы. И с глаз долой, чтоб ни гугу, чтоб подальше от начальства и от соблазна (что значительно важнее!). На три дня - строго по технологии.
Сначала Алиса с Леной просто гоняли "проверяльщиков", коих стало что-то много. "Девочки, а можно водички?" - и косит в сторону комка матрасов под стеллажами… и тихонько: "Как она там? Может, пора дегустировать?" -"Пошел отсюда, кот пронырливый!".
На торжественное "вскрытие" собрались все заинтересованные лица во главе с Галкой – доктором и начальником. Право вскрытия и первой кружки - за доктором, отвечающим за состояние здоровья обслуживающего персонала базы и берущим всю ответственность за качество и пригодность продукта к употреблению на себя. Слегка напрягшись, с серьезным до слез видом, Галя отвинчивает крышку… (все вытянули шеи и носы), наклоняется… машет ручкой к носу… хмыкает, улыбается одними уголками губ… "Запах ,- говорит, - не отталкивает" (надо ее, Галку, знать и видеть - хохочущие сверкающие глаза и абсолютно серьезное лицо врача, делающего серьезную операцию на … пусть на печени). По рядам шепоток: «Нормальный, говорит, запах, доктор сказала - нормальный, ну, ну, дальше!» И тянут шеи… Галка, не меняя выражения лица, причмокивает и запускает руку с черпалкой внутрь клавы (ну точно как операцию делает), набирает немножко для дегустации (как кусочек ткани печени на анализ), пробует на язык, чуть в рот, пополоскала… Ну же, ну же, как????? Сглотнула. По рядам вздох: ох, проглотила! Наконец, после суперартистической паузы, опять в полной тишине (кажется, что и Хан принаклонился посмотреть, что ж там у них, у этих букашек внизу такого важного происходит?), звучит долгожданная фраза: «Больной будет жить!» УРА!!! Палатка кухни почти срывается с оттяжек! Есть! Получилось, будем жить! Налетай!
Дальше неинтересно. Чего ее пробовать, бражка - она и есть бражка. Лишь бы была. Но сам процесс! Только Валиев все удивлялся, кто столько конфет и сладостей на Севере жрет, тоннами, заказы по радио идут каждую неделю. Так ведь это ж калории, ребята и клиенты на восхождения коробками карамельки берут, для поддержания необходимого тонуса и энергетического баланса. Очень способствует!

Наши доктора - отдельная песня. Галя-врач и Саша ( 6-й курс мединститута, студент на практике… - всем бы такую практику, очень практичную практику). Врачевание в горах - дело особое. Тут понос и простуда - дело обычное, лечится элементарно. Мед. обследование альпинистов перед и после выходов на гору. А что делать с клиентом, заплатившим кучу денег и имеющим жесткое расписание восхождения, но по прилёту на 4200 поймавшим жестокую горняшку? Ходит синий по «улице»,качается, орет: «Дайте мне что-нибудь, мне завтра на гору, я заплатил!» Доктор нежно и ласково: «Сидеть! Бояться! Чай горячий и витамины! А то в Каркару обратно!» Или кореец, классный альпинист, с гималайским опытом. Поставил котелочек с водой на горелочку в палатке, заснул, а ветерок потушил пламя. Этот уже фиолетовый - только реанимация поможет. Вытащили! Или вскрытие флюса в походных условиях при свете свечи, со стаканом фуроцилина и с последующим зашиванием разреза десны. (Кстати, когда пациентка с этим флюсом попала в Алматы к дантисту, он сказал, что ему делать нечего, все сделано классно и профессионально).

Всем молчать! Батька тост говорить будет!

Перед окончанием сезона практически все клиенты уже сходили (кто смог, а кто не смог - уже отказался), большой праздник на "улице".

Пицца получилась грандиозная!

Погода – класс! Вытащили столы, наготовили кучу еды, корейцы повытаскивали свои корейские заначки и приготовили корейские блюда, японцы-японские, ну и наши поварихи не оплошали, даже пиццу сделали. И, конечно же – бражка! (К этому времени терпения держать ее трое суток уже не было, шла, как щи, суточная).

Праздник в разгаре - и вдруг радио: на Пржевальского ЧП, в группе САВО участник сорвался на льду, достаточно высоко и на крутом, пролетел 80 м, побился, остальные его потихоньку спускают до плато над ледопадом, срочно помощь нужна.

За полчаса до спасов. Я мирно беседую с Мицуе-сан о чем-то важном, Торо-сан и Саша-доктор иногда посматривают на величественную стену Хана в трубу

Маликов - профи. В пять секунд распределил обязанности: кто что делает, собирает. Акья, группа поддержки. Я, например, отвечал за клав с компотом горячим - и не более того. Но, на всякий случай, взял и обвязку, и кошки, и ледоруб. При попытке делать еще что-то – типа, лекарства брать, веревки собирать - был грубо и быстро остановлен: каждый занимается тем, что положено и сказано, без объяснений и рассуждений, нет времени на это. Выступили уже через полчаса. Пошли все: свердловчане, алмаатинцы. Кухонники в поддержку, чуть сзади. В ледопад вошли еще засветло, но пока искали проходы (меня все-таки взяли наверх, Саша тоже пошел, первый раз взяв в руки жумар и надев кошки), на плато были в сумерках. Встречаемся с группой, Дениса ведут под руки. Ведут! Уже хорошо. В сознании, но плох, на запасах, которые организм концентрирует в моменты особого напряжения. Денис сам цепляется к веревкам «восьмеркой», дюльферяет. Рядом кто-то из наших или его ребят. Я с кем-то (уже не помню) снимаю веревки. Я спустился уже в полной темноте. Вижу картину: на акье лежит Денис, в спальнике, под капельницей. Вокруг весь народ, на горелках греется вода, ребят поят компотом, Саша стоит рядом с Суворовым (Витя очень даже неплохо разбирается в медицине). Переговариваются, переглядываются. Звучит разговор двух людей, которые единственные осознают ситуацию, страшную, наверное, я один слышал.
- Отходит…
- Типа…
- Делаем…
- Ну…
Саша подходит к Денису со шприцем и вкалывает ему что-то. Потом - совсем потом - Суворов все отшучивался: спирт, говорит, мы ему тогда в вену… А может, и правда? Что бы там ни было, уже почти недышащий, уже почти "клиент", взмахивает руками и делает глубокий вздох, приподнимается и начинает грязно, ну очень грязно, ругаться! На всех : на своих, за то что уронили, на доктора, за то что связал его, на горы, на самого товарища Пржевальского, которого он видал и там, и там, и там и в разных позах! Все сразу зашевелились, загомонили, влили в него компот (уже через рот, вот лучшее лекарство!), стали собираться, замотали его в спальник, привязались к акье и потащили по леднику.
Саша… он шел рядом с Денисом и чему-то своему улыбался блаженной улыбкой. Если кто-то скажет, что ему надо по практике поставить "пять", сказать "молодец," - тот ничего не понимает. Он не молодец. Он человека из оттуда вернул. И все. За это оценки не ставят. Это на всю жизнь.

Дальше не интересно. Только какие ж мы бессердечные! Денис опять стал громко ругаться и проситься попИсать. Представьте - десяток впряженных в акью уставших мужиков, обмотавшие его тщательно (!) веревками, сами обмотанные и умотанные, должны остановиться, распоясаться, раскрутить его, потом обратно замотать… В час ночи, на леднике, под звездами (опять с погодой повезло! Не бывает так)… Да где ж сил взять? Ты, говорят, прямо в спальник, ерунда все это. А он (ну разве ж можно такое представить?): «Западло (именно так и сказал!) мне в спальник, не могу я в спальник, раскрутите меня, братцы!» Мы - ни в какую! Жестокие такие. «Отпустите на волю, ироды!» - орет. - Всего-то пописать!»

Одному доктору (не поднимается рука написать "студенту") это нравится, идет и улыбается себе: орет, писать хочет - значит жы-ы-ывой, зараза. Но когда матом начал орать, мы не выдержали. Достал ты, Денис. На распеленание, процесс, обратное пеленание было потрачено не более 6-ти минут. Стоило ли так скотинку, тем более возвратившуюся к нам обратно, мучить… Жесткосердечные скоты мы сами. Клиент, сделав дело, заснул. Все успокоились и потащили дальше. Только доктору добавилось забот, не по душе ему спящие и спокойные клиенты. Лучше пусть материт, чем спит, и ну его толкать каждую минуту. «Денис! Не спи!» - « Да не сплю я, с-а ты такая, гад!» - и так далее, по этажам…

Праздник закончился, слава Богу, удачно - хэппиэндом.

Далее >>