Пишите в ФОРУМ на Mountain.RU

Автор: Валерий Хрищатый, г. Алматы

Пятнадцать дней в Поднебесье
Траверс п.Победа - п.Хан-Тенгри
(глава из книги)

Даю вам кров
даю вам силу,
даю вам путь прекрасный.
Живая этика

Благодарность Благодарим родных В.Хрищатого за помощь и за разрешение на публикацию этого материала. Благодарим тех, кто помог подготовить эту публикацию: Катя Горчакова (Москва) Игорь Иващур (он же Гога, Мюнхен) Алексей Осипов (Москва) Обложка отчёта Пятнадцать дней в Поднебесье. Траверс п.Победа - п.Хан-Тенгри (Часть 1) Траверс подковы ледника Южный Инылчек (Часть 2)

Прошло более полугода с того дня, когда мы с Ервандом Ильинс-ким сидели на правой боковой морене ледника Южный Иныльчек и, глядя на зимний пик Победы, обсуждали планы летних мероприятий.
- А что, Валерыч, слабо пройти траверс от пика Победы до пика Хан-Тенгри?
- Ты что, шеф, с ума сошел? - не приняв всерьез его фразу, ответил я.
- Ты подумай. Я считаю, что это реально.
Мы молча продолжали созерцать массив пика Победы, закрытый мглистой дымкой непогоды. Но посеянное зерно подсознательно начало прорастать. На протяжении всего зимнего восхождения мысли о траверсе-гиганте не покидали меня и казались все более реальными. А почему бы и нет?! Траверс массива Победы до пика Военных топографов я ходил два года назад в составе сборной команды СССР при подготовке к Канченджанге. Траверс Шатры - Хан-Тенгри был пройден еще в 1968 году командой Бориса Студенина. Неизвестным оставался участок от пика Военных топографов до пика Шатер Восточный. Но это почти половина общего траверса. Ранее, в 1988 году, когда я смотрел с пика Военных топографов в сторону пика Шатер Восточный, больших трудностей на пути не видел, хотя там и были манящие душу участки, на которые никогда не ступаланога человека.

Но кто сможет пройти этот траверс? Такие ребята есть, только как их собрать вместе? На лето предстояла одна заманчивая заявка на чемпионат СССР в классе высотных восхождений - подъем по великолепной Северной стене пика Хан-Тенгри. И силы, конечно же, разделятся. Кто-то захочет пройти стену. На мое предложение после зимней экспедиции на пик Победы откликнулся только Зинур Халитов. Теперь, как минимум, нужно набрать еще четверых. Пусть даже из молодежи.

Шесть месяцев пролетели незаметно. Вторая половина июля. Ледник Южный Иныльчек. Международный альпинистский лагерь "Хан-Тенгри" с множеством палаток обосновался на слиянии ледников Южный Иныльчек и Звездочка. Вокруг раскинули свои лагеря экспедиции и сборы из различных городов Союза. Не знаю, был ли среди собравшихся хоть один человек, который верил бы в наш успех. Нам предстоит соприкоснуться с тремя горными хребтами Центрального Тянь-Шаня - Кокшаал-Тоо, Меридиональным и Тенгри-Таг.

Если смотришь из базового лагеря на Победу, а до ее подножия более десяти километров, то Хан-Тенгри остается позади слева на чуть меньшем расстоянии. Эти две вершины-соседки соединены между собой "обходным путем" по огромной дуге хребтов с тринадцатью вершинами высотою более 6000 метров, только перевалы Чон Терен, Дружба и Иныльчекский опускаются до уровня пяти с половиной километров. Этот "обходной путь" и есть наш будущий траверс. От таких масштабов порой и у меня закрадывалось сомнение. Сам по себе траверс проходим и под силу. Но все осложнялось тем, что чемпионат ограничен временем. В классе траверсов на прохождение маршрута отводилось лишь 15 дней. Но и этот срок для столь протяженного высокогорного пути сжимался еще и погодными условиями Центрального Тянь-Шаня. Если погода подарит нам хотя бы пять солнечных дней, можно рассчитывать на успех.

Траверс еще впереди, а сейчас проблема подобрать команду. Двое определены - я капитан команды, Зинур Халитов - старший тренер. К молодежи пока приглядываемся. Желающих оказаться в вакантной четверке много, но это все не проверенная серьезными маршрутами молодежь. В 20-х числах июля тремя группами по четыре человека делаем заброску продуктов и бензина на перевалы Чон-Терен (5488 м), Дружба (5350 м) и Иныльчекский (5300 м). Заодно акклиматизируемся. Перед этим из Тибета (Китай) с Джомолунгмы (Эверест) вернулись Ильинский, Луняков и Целшцев. Все трое успешно совершили восхождение, а двое последних без применения кислорода. Но Луняков и Целищев еще не определились, куда примкнуть - к команде на Северную стену Хан-Тенгри или на траверс. Они сомневались, участвовать ли вообще в чемпионате СССР, может лучше отдохнуть после длительной экспедиции в Гималаи? Но страсти, разгоревшиеся среди альпинистов собравшихся внизу экспедиций, подтолкнули их на траверс.

Акклиматизацию мы завершили выходом на Хан-Тенгри (7010 м) с ночевкой на вершине. После этого состав траверсантов определился: Зинур Халитов, Григорий Луняков, Андрей Целищев, Мурат Галиев, Олег Маликов и я - руководитель группы. 6 августа в 6 часов утра команда начала прохождение с подъема на перевал Дикий (5050 м). Последние дни погода была крайне неустойчивой. Намело много снега. Приходится торить тропу. Я надеялся сразу вылезти на вершину Западной Победы (6918 м) и немного пройти в сторону Главной. Но глубокий снег и тяжелые рюкзаки позволили подняться только до высоты 6600 метров. На следующий день, в полдень, ураганный ветер останавливает нас за Западной Победой перед Главной вершиной на высоте 6900 метров. Лишь на третий день нам удается перевалить через Главную Победу (7439 м). После обеда накрывает густой туман и вынуждает заночевать на плато перед пиком Советской Армении (7150 м).

Утром 9 августа ветер треплет палатку. Рваные облака несутся над головой, порой полностью накрывают снежное плато и лишают нас ориентации. Глубокий снег и ощущение недостаточной акклиматизации сдерживают продвижение. В первом часу дня начали спускаться по гребню с пика Советской Армении в направлении пика Восточная Победа (7048 м). Гребень снежный, узкий, круто обрывается вниз. Несколько раз навесили веревочные перила. Все чаще наваливаются с запада густые облака. Наконец около часа дня облачность стала такой плотной, что в десяти метрах сзади не вижу напарника по связке. Снежный гребень слился с туманом и невозможно определить направление. Идти дальше стало опасно. Вслепую можно оказаться на снежном карнизе и ухнуть вместе с ним. Выход на крутой склон чреват срывом лавины. Вынуждены встать на ночевку, отработав всего три с половиной часа. Некоторое время сидели и ждали, не появится ли хоть какая-то видимость. Но ветер набирал силу, а несущиеся через нас снежные облака становились плотнее и плотнее. Скоро в пяти метрах можно было различать лишь силуэты. Сильный ветер долго не давал поставить палатку, заваливая площадку снегом. Часа два сидели в палатке, не разувались и не раскладывали вещи, ожидая улучшения погоды.

Утром проснулся от удушья. Осевший на внутренних стенках палатки конденсат от нашего дыхания перекрыл доступ воздуха. Подумалось, что завалило вход в палатку. Надо откопаться. Халитов опередил меня. Ругаясь на нас, что мы лежебоки и бездельники, расстегнул вход и уперся в сплошную стену снега. Попытался оттолкнуть его от входа. Ведь вчера мы ставили палатку на чистом гребне. А сегодня слой снега оказался таким, что пришлось откапываться. Ночной ураган вмуровал нас во вновь наметенный снежный гребень. Более чем метровый слой окутывал нас с боков и сверху. Ветер уплотнил снег. Выбраться было непросто. Халитов остался внутри поддерживать матерчатый потолок палатки, чтобы кто-нибудь случайно не провалился во время работы, а остальные выбрались на свежий воздух. Началось состязание с ветром - кто быстрее. Откидываем снег, а ветер почти с той же скоростью подкидывает его нам, наметая со склонов и гребня.

Потерян целый день, пятый день нашего выхода. Погода не позволила сделать и шагу с места ночевки. Через час сильно замерзшие мы забрались в нашу "хижину".

11 августа. По-прежнему сильный ветер, но видимость открылась метров на пятьсот. Можно двигаться дальше. Копошась вчера в снегу, мы вымокли, и сегодня на ветру, в глубоком снегу гребня согрелись не сразу. Особенно страдали ноги. Усердно шевелил в ботинках пальцами. К обеду вроде отошли. Уже под вечер достигли Восточной Победы. Отсюда предстоял спуск на перевал Чон-Терен (5488 м). Чуть было успокоившийся ветер опять начал набирать силу. В разрывах несущихся мимо облаков я пытался рассмотреть спуск. В начале восьмого вечера ветер протащил последние облака, и запад очистился. Резко похолодало. Так же резко стал ослабевать ветер. На перевал Чон-Терен удалось спуститься в темноте.

Продукты кончились, и заброска, сделанная во время акклиматизационных выходов, была очень кстати. Сильной усталости не ощущалось, а может, она подавлялась тем, что один из наиболее напряженных этапов маршрута пройден. Двадцатикилометровый траверс пика Победы позади. Но это менее трети всего огромного пути. А времени у нас осталось лишь девять дней. С удовольствием мы набросились на обжаренную в масле картошку с соленой красной рыбой. Выпили много чая с печеньем и пряниками. Предстоящий путь до пика Военных топографов был известен, а вот далее... Вплоть до пика Шатер Восточный еще никто не ходил. Неизвестность дальнейшего пути настораживала и в то же время безумно притягивала. Что же там дальше?! Где еще никто никогда не был?

На следующий день прекрасная погода. На западе ни облачка. Ветрено. Морозный воздух пощипывает щеки. Опять забрался в палатку. Через сорок минут радиосвязь. Стали упаковывать вещи и собираться на выход. Маликов снял носки и копошится в пальцах ног.
- Олег, что случилось? - обратился я к нему.
- Слегка прихватило морозом большой палец. Ботинки тесноваты.
- Ну-ка, покажи.
Он вытянул ноги на середину палатки. Действительно, большой палец ноги слегка потемневший. Я осмотрел его со всех сторон.
- Маликову дальше идти нельзя. Нужно спускать. Иначе может лишиться пальца. Придется еще день потерять.
- Это как минимум, - вставил Халитов.
- Сейчас по связи скажем, что случилось, нужно, чтобы снизу к нам вышла двойка.
Если сразу выйдут, то к вечеру имеем шанс передать Маликова в руки спасателей.
Наконец время радиосвязи. Ильинский выслушал нашу информацию.
- Сейчас к нам должен прилететь вертолет. Я переговорю с пилотом, и, возможно, он заберет Маликова прямо из-под перевала. Так что вы постарайтесь как можно быстрее спустить его на плато, - ответил он.
- Хорошо! Сейчас его соберем, и начнем спускать. Когда следующая связь? - спросил я.
- Через час.

Спустя полчаса Маликов в сопровождении двойки Луняков - Халитов отправился вниз. И почти тут же мы услышали гул вертолета, вынырнувшего из-за поворота ледника Звездочка, в пятнадцати километрах от нас. Он подлетел под перевал Чон-Терен, завис над поверхностью, из него выпрыгнули на снег два человека. Слышно было, как увеличились обороты двигателей, и вертолет опять устремился вниз по долине. Оставшиеся внизу двое спасателей немного покопошились и пошли навстречу нашим ребятам.

Будучи втроем в палатке, с Целищевым и Галиевым, мы разожгли примус и стали раскладывать намокшие вещи для просушки. Парой часов мы располагали свободно. Благодаря вертолету вторую половину дня могли идти, однако дальше, чем до вершины Военных топографов (6873 м), рассчитывать было трудно. Но и это не так уж мало - 1400 метров перепада высоты. Хотя за весь великолепный день уйти можно было бы гораздо дальше.

Через два часа Луняков с Халитовым вернулись. Теперь нас пятеро. Обедали и собирались на выход молча. Время потеряно. Удручало и то, что нас стало меньше, а путь еще... ох, как долог! Затрачена почти половина отведенного времени, а пройдена лишь треть пути. Неужели не удастся выполнить задуманное в срок?! Подсознательно мы чувствовали, что дополнительно потребуется еще два дня. Как бичом стегали видения снисходительных улыбок знакомых людей и радость наших соперников. Не хотелось видеть это наяву. Оправдывать свой провал только тем, что ты все же прошел траверс? Увидеть в глазах друзей сострадание, когда ты придешь в базовый лагерь двумя днями позже с опущенной головой, ссылаясь на непогоду, слишком глубокий снег в районе хребта Тенгри-Таг и так далее. Это не утешение и не оправдание. С этим придется жить дальше. Хотелось закричать в отчаянии: "Нет! Не хочу!".

По замкнувшимся вдруг в себя ребятам, по их заострившимся напряженным лицам, по той сосредоточенности, с которой они молча собирали рюкзаки на выход, я понял, что у них на душе тоже нечто подобное. Отчаянная искра радости предстоящего боя полыхнула во мне. Обретя это чувство в момент сбора на выход с перевала Чон-Терен, я работал на нем весь остаток маршрута вплоть до базового лагеря. Оно не давало расслабиться и откуда-то вытаскивало силы, когда казалось, что их уже нет. Все другие чувства и ощущения резко притупились, остался только страх не успеть. Теперь, когда ты начал работать как машина, как фиксированный на цель робот - страх стал главным твоим союзником. Теперь он контролировал продвижение дальше. Он предостерегал, но он и подстегивал.

Хохочущее солнце великолепного дня сопровождало до вечера. Мы вышли под вершину пика Военных топографов и там заночевали. Впервые состоялась прямая, а не через ретранслятор, связь с базовым лагерем. Как приятно было слышать голос Ильинского. Хотелось говорить и говорить, задавать вопросы. Голос Ильинского успокаивал и дополнительно вселял уверенность в успех. Но нужно экономить батареи питания радиостанции. С сожалением я отключился. Во время нашего переговора, услышав позывной "Траверс на приеме", все работающие в районе группы приостанавливали свою связь, открывая нам "зеленую улицу". От этого мы чувствовали еще большее напряжение следящих за нами снизу. Как инъекция допинга, оно подстегивало.

В базовом лагере Маликов сразу попал в руки Валентина Макарова - врача международного альпинистского лагеря "Хан-Тенгри". Нам передали, что состояние его здоровья не вызывает тревоги.13 августа. С утра дует западный ветер. Огромные хлопья белых облаков несутся мимо. Как долго сегодня продержится погода - час, два, пять? А может вот это, накрывающее нас облако лишит сегодня возможности двигаться дальше? Ребята спешно собирают вещи, готовясь к выходу. Облако пронеслось мимо, и у нас опять солнечно. Наскоро нанесли на лица тонкий слой солнцезащитного крема. Перейдя через ложную вершину Военных топографов по остроножевому снежно-ледовому гребню, направились к главной. Этот гребень протяженностью несколько сот метров непрост. Обходя нависшие снежные карнизы, приходится выходить на крутые склоны справа или слева. Хорошо, что внизу облачность и не видно глубины, как-то спокойнее работаешь. На вершине сменили свою же записку позапрошлого года.

Все!.. Дальше путь абсолютно новый вплоть до пика Шатер Восточный - это почти половина всего траверса. Начали спуск с пика Военных топографов на перемычку к пику Рапа-сова (6814 м). Облака то накрывали нас, то ветер опять сдирал их с гребня, открывая видимость. Снега стало больше, порой мы проваливались в нем по колено. Это тормозило продвижение.
Примерно на середине спуска идущие впереди остановились. Подхожу к ним. У Халитова злое, слегка растерянное серого цвета лицо. Рядом стоит Луняков, виновато-растерянный.
- Что случилось, Зинур? - обратился я к Халитову. Он помолчал, потом зло бросил:
- Обрадовать?!
У меня внутри похолодело. Посмотрел вокруг, вроде на гребне все. Что же такое могло произойти?
- Ты давай не тяни. Говори, что случилось-то? - начал злиться я.
- Гришка палатку упустил.
- Как... упустил?..
- А так... Скользнула с рюкзака и улетела. Вон ее след. - Халитов указал на неглубокую протяженную канавку, прочертившую крутизну склона к ледопаду.
Я посмотрел на Лунякова, как бы спрашивая: "Как получилось?". Гриша стоял молча, виновато опустив глаза.
- Что делать-то дальше будем, мужики? - обратился я к ребятам.
- Не знаю! - коротко дернул Халитов.

Одно к одному - позавчера на полутора суток прижала непогода, вчера пострадавший, сегодня палатка. А что завтра?.. Что-то уж очень не складывается. Сейчас мы оказались без палатки в сердце оледенения Центрального Тянь-Шаня. На ближайшую помощь можем рассчитывать в лучшем случае через два дня. Но что останется от нас после двух холодных ночевок?! Неужели на этом наш траверс закончился? И все же какая-то еще теплилась надежда.
- Зинур, - обратился я к Халитову. - Нужно спускаться по следу падения палатки. Может быть, она где-то недалеко застряла в трещинах и разломах ледопада?
- Это опасно!
- Я знаю, но что делать? Две холодные ночевки здесь неизвестно чем для нас закончатся.
Он пожал плечами и ответил:
- Ну давай, попробуем, хотя шансы мизерные, а опасность работы в ледопаде велика.
Метров сто мы прошли по следу и вынуждены были остановиться - склон круто обрывался вниз, а лежащий на нем глубокий рыхлый снег грозил оборваться лавиной. Метров через двести ниже просматривался край склона. Дальше он отвесно обрывался ледопадом. Насколько глубоко? Не было видно. А низ долины был покрыт сплошной облачностью. Оставалась последняя надежда - попробовать зайти в ледопад снизу. Почему-то была уверенность, что палатка застряла именно в ледопаде.

Снова вышли на гребень и устремились вниз. Вдруг сзади крик Халитова:
- Эй!!! Вижу палатку!!!
Я повернулся к нему. Он указывал вниз, в долину.
- Вон! Смотри, облако раздернуло. Лежит прямо на леднике, в самом низу у склона.
Я пригляделся. Действительно, примерно в полутора километрах ниже на белоснежно ярком плато ледника Южный Иныльчек лежала маленькая черная соринка. Она не была похожа на участок открытой трещины. Маленький кокон! - конечно же, это наша палатка. "Уф! Ну хоть здесь повезло!" Все оживились, повеселели. К обеду спустились на перемычку. Только сверху она смотрелась небольшой, на самом же деле это был огромный конус, на пересечение которого по глубокому снегу мы затратили четыре часа. Отсюда начинается самый большой на Тянь-Шане ледник Южный Иныльчек.

Сильно заснеженный гребень с выходами скал и обнаженными осыпными участками между пиком Рапасова и пиком Нагела

Сильно заснеженный гребень с выходами скал и обнаженными осыпными участками междупиком Рапасова и пиком Нагела. Пока ребята готовили чай, мы с Муратом Галиевым сходили за палаткой. Мурат - молодой альпинист из Целинограда. Широкий в кости. Красивый метис, очень приятный в общении, прекрасно вписался в команду. Это его первое участие в чемпионате СССР.

Глядя на него, я радовался, что растет молодая смена хороших восходителей. Перейдя ледник Южный Иныльчек, мы оказались на стыке хребтов Кокшаал-Тоо и Меридионального. Теперь наш путь пролегал по Меридиональному хребту в северном направлении. Первая вершина в этом хребте, на которую нам предстоит подняться, пик Рапасова (6814 м). Опять громадный набор высоты. Снега становилось все больше. Все чаще на заснеженных склонах тянулся за нами длинный след проторенной тропы. За пиком Рапасова - пик Нагела (6565 м). На нем до нас никто еще не был. Затем пик Дружба (6800 м). С него мы сняли записку первовосходителей 1953 года. Тогда этой группой руководил Э. Нагел (его именем названа была вершина, хотя и непокоренная). Дальше пик Мориса Тореза (6401 м) и пик Снежная сказка (6100 м). Последняя вершина очень красива. Заглаженные снежные западные склоны стеной обрываются на восток. Над стеной с гребня зависли ажурные кружева огромных снежных карнизов. На этой вершине мы тоже были первыми. И везде между вершинами спуски и подъемы с большими перепадами высот.

Пик Нагела (6565 м). Карнизный гребень со скальными выходами

17 августа, перейдя через пик Рихарда Зорге (6210 м), пятерка спустилась к третьей на пути заброске продуктов на перевале Иныльчекский (5300 м). Почти прямая видимость с базовым лагерем, а связь почему-то Пик Нагела (6565 м). Карнизный гребень со скальными выходами только через ретранслятор. Погода в последние дни нас немного баловала. Больше чем по полдня нам удавалось поработать. Осталась примерно четверть пути и три дня времени. 20 августа должны финишировать в базовом лагере. Но только Богу известно - успеем, или нет. Напряжение нарастает. Пока не покинула надежда и стремление - успеть!

18 августа с выходом немного задержались. На воле сильный ветер. Вокруг все затянуто облаками. Многолетние наблюдения за районом Центрального Тянь-Шаня показывают, что 18-20 августа обычно приходит плохая погода. Как видно, и этот год не был исключением.

С перемычки вверх пошел крутой скальный гребень. Часто в скалы бьем крючья. Ближе к полудню ветер поослаб. Облачность приспустилась и окутала нас. Порой я даже не вижу первую связку в тридцати метрах. Только когда чуть стихает ветер, откуда-то сверху доносятся обрывки команд работающей впереди связки. В обед состоялась радиосвязь с базовым лагерем. Сообщили, что все группы восходителей в районе прижаты непогодой и сидят по палаткам и пещерам. Мы отсидки позволить себе не можем. У нас осталось всего два с половиной дня, а путь еще длинный. На ветру чувствительно подмерзают ноги, хотя утром мы разогревали смерзшиеся за ночь ботинки над пламенем примуса. Периодически, когда появляется возможность, широкими махами поочередно правой и левой ноги пытаюсь восстановить в них кровообращение. Подошвы у всех от продолжительного нахождения в сырой обуви стали ребристыми, как стиральная доска. Обычно к обеду удавалось в движении отогреть внутренний ботинок и двигаться дальше с хлюпаньем и чавканьем по снегу и скалам, словно по болоту. Одежда тоже напиталась влагой. На солнышке и без ветра было тепло, а в непогоду на сложных участках, когда навешивали перила, зуб на зуб не попадал от холода.

После крутого скального гребня вышли на ледовый склон. Пока не можем определить протяженность его. Видимость ограничена. Метет поземка. Сильный боковой ветер. Метров через двести вышли на снег, проваливаемся выше колена. Прежде чем сделать шаг, уминаешь снег коленом. Барахтаясь в глубоком снегу, быстро согрелись. Видимость улучшилась. Иногда до полукилометра удается просмотреть дальнейший путь. Склон стал чуть круче. Появилась опасность схода лавин. Стараемся идти.

Спуск с пика Дружба (5350 м) по карнизному гребню с крутыми участками

Спуск с пика Дружба (5350 м) по карнизному гребню с крутыми участками вертикально вверх, исключая зигзаги, чтобы не подрезать снег и не вызвать лавину. С набором высоты снега поубавилось. Стало немного легче торить тропу, но зато все чаще и протяженнее попадаются участки снежных досок. Пришлось увеличить дистанцию друг между другом метров до двадцати, чтобы не перегрузить склон с доской и не вызвать срыв. Это лишило возможности оперативно подменять впереди идущего. Пожалуй и хорошо, что сейчас нет видимости, по крайней мере не видно, как глубоко под тобой ледник. По-моему, мы уже свыклись с непогодой, и создается впечатление, что только так и идем все время. Меня поражает:
- куда исчезло чувство усталости? Совсем необычное состояние. Какая-то дикая, отчаянная, всесокрушающая нацеленность притупила чувство страха, голода, совсем подавила ощущение усталости. Начало темнеть. Из кучи надетых одежек, среди множества рукавов, добрался до часов. Половина восьмого.
- Мужики, пора где-то вытаптывать площадку. Скоро стемнеет. Не успеем поставить палатку. Но кругом снежный склон. Придется вытаптывать площадку в снегу. Где мы находимся? Далеко ли вершина? Мы не знаем. Туман позволяет просмотреть вокруг лишь метров на 150. По-прежнему ветер переметает снег. Пока трое вытаптывают площадку, двое аккуратно, чтобы не улетели по склону, состыковывают стоечки палатки и втыкают их в глубокий снег. Ветер немного раздернул облачность и обнажил кусочек звездного неба над нами. Опять проснулась надежда - вдруг завтра повезет с погодой?

Осталось два дня. Впереди четыре вершины из пятнадцати. Пока не знаем, как далеко до вершинного тура горы, на склоне которой мы примостились. Туман скрывает оконечность склона. С тех пор, как отправили вниз Маликова, мы почти не разговариваем. Я полагаю, что у всех одни и те же мысли, одно жгучее желание - успеть! И говорить об этом не хочется. Это каждый несет в себе. Эмоции спрятаны. Иногда мне кажется, что вперед иду не я, а только мои воспаленные, наполненные каким-то осознанным стремлением к конечной цели, глаза. Наверное, поэтому усталость пока не ощущается. Накопленная многодневной тяжелой работой, она сидит где-то далеко. Нет времени подумать о ней. И лишь отработав впереди много часов кряду, на следующий день ты уже сидишь на "хвосте" уходящей дальше группы. Всем ребятам понятно это ощущение, и никто от тебя не требует в этот день большего.

Утро 19 августа порадовало чистотой неба и солнечной погодой. Вершина оказалась совсем рядом - метрах в трехстах. Но быстрыми сборы не получались. Долго отогревали замерзшую обувь. Кожные складки на подошвах от влаги набухли так, что начали при движении натираться друг о друга и болеть. Наконец удалось впихнуть ноги во влажные, парящие на холоде внутренние ботиночки, затем одеть их в пластмассовый прогретый кожух внешнего основного ботинка. Его мы называем "мыльницей". Часа на полтора тепла должно хватить, ну а там начнем согреваться от движения. Временами, отвлекаясь от сбора рюкзаков, ребята прогревают над примусом смерзшиеся в комок рукавицы.

Гул прилетевшего в базовый лагерь вертолета застал нас на вершине Восточный Шатер (6637 м). А через полчаса на радиосвязи нам сообщили, что Ильинский улетел с вертолетом вниз и прибудет обратно дней через пять. Улетая, он сказал, что мы, скорее всего, вернемся с маршрута на пару дней позже. Хорошо, что этого нам не сообщили. Мы бы сильно огорчились и могли потерять настрой. Уж если Ильинский потерял веру?!..

На Восточном Шатре обнаружили записку траверсантов пиков Хан-Тенгри - Мраморная стена 1974 года, руководимых Борисом Соломато-вым. Отсюда наш путь пролегал на запад по хребту Тенгри -Таг. Выйдя на Западный Шатер, мы были немало огорчены - с запада потянулась вереница облаков. Как огромные белые корабли в походе, они зависли над хребтами Центрального Тянь-Шаня. Нам предстоял протяженный спуск на перемычку к пику Саладина (6100 м). Вот-вот накроют облака и придется идти в ограниченной видимости. Я пытался зрительно запомнить все повороты и обходы ледопадов и трещин спуска. В обед облачность окутала нас. Гребня на спуске не было видно. Огромные, протяженные поля глубокого снега. Отклоняться вправо нельзя, там сбросы ледопадов на ледник Северный Иныльчек. В тумане можно сорваться и лететь вниз километра два.

Держимся чуть левее, но тоже не слишком, иначе промахнемся с перемычкой.
Несколько часов идем по глубокому снегу вниз. Ветра почти нет. Сквозь облачность прорывается солнце. Видимость на снежных полях до трехсот метров, но и это не дает нам достаточной информации. Где же перемычка? До боли напрягаем глаза, но безуспешно. Мы фронтом растянулись по склону и топчем уже три тропы. Облачность сгущается. Думая, что слишком отклонились влево, начинаем осторожно принимать правее. Сзади справа по склону из тумана выплыли скальные выходы. Я помню, что сверху перед перемычкой смотрелись какие-то скалы. Через некоторое время скалы исчезли в тумане. Мы полезли вверх по склону туда, где они только что открывались. Но далеко ли до них? Определить расстояние трудно. Часа через полтора скалы опять выплыли из тумана. До них еще полтора часа хода. Раздался крик Мурата:
- Эй! Смотрите! Солнце с другой стороны светит!
Действительно, в окутывающем нас тумане проявилось белое пятно солнечного диска. И на самом деле... с какой-то другой стороны. Похоже, что в тумане мы начали терять ориентацию.
Постоянно оборачиваюсь назад. Чутье подсказывает, что перемычка внизу сзади, и мы до нее просто не дошли. Несколько раз высказывал ребятам свое сомнение. Но Халитов уверенно говорил, что мы ее прошли, и она осталась выше.

Вдруг внизу на мгновение разорвало мглу, и я увидел перемычку. Ее тут же опять затянуло. Я крикнул:
- Мужики! Перемычка внизу! Только что видел!
- Да нет, она выше от скал идет! - уверенно возразил Халитов.
- Я только что видел! Она внизу! Вон там! - я указал рукой в направлении перемычки.
Трудно было сломить уверенность четверых. Мое мнение против подъема к скалам было единственным. И, может быть, только усталость поколебала их. Неуверенно они подчинились. Через полчаса облачность уменьшилась и открылась перемычка. В 8 часов вечера поставили на ней палатку. Совсем прояснилось. С места ночевки мы видели свои следы поиска. Они поднимались почти до середины склона на пик Западный Шатер. Сколько потеряно сил и времени!

Остался всего один день. Даже не день, а 18 часов, если выйти в шесть утра. Для этого нужно всем встать не позже 3.30, а дежурному в 2.30. Сейчас девятый час вечера. Пока разложим вещи, поужинаем, расположимся спать - будет 11-11.30. Уснуть сразу не удастся. Так что на сон остается часа три-три с половиной. И потом 18 часов работы! Или пан или пропал! А впереди подъем на пик Саладина, затем небольшой спуск на снежное плато между пиками Саладина и Хан-Тенгри протяженностью в два километра и подъем на Хан-Тенгри по северо-восточному гребню высшей категории трудности, спуск с Хан-Тенгри по классическому пути и дальше еще километров десять до базового лагеря. И на все это лишь 18 часов!!! Напряжение достигло кульминации. Хотелось все бросить, схватить ледоруб, с криком отчаяния выскочить из палатки и двигаться дальше пока хватит сил. Но сегодня проснулась усталость. Топтание снежного склона Западного Шатра вымотало нас. Мы по перемычке-то шли уже с остановками. Нужно хоть немного восстановиться. Но как? Трехчасовым сном? Другого выбора нет. Сейчас мы закрыты массивом Хан-Тенгри от базового лагеря, поэтому рация молчит.

Мурат Галиев

Дежурство принял Мурат Галиев. Не знаю, спал ли он? Наверное, нет. Не раздеваясь и не залезая в спальный мешок, сидя протыкался носом в свою пуховку, превозмогая наваливающийся сон. Не было и трех часов, когда он нас разбудил. Никто не высказал ни сожаления, ни огорчения, что не доспал. Чувствовалось, настроение у всех необычное. Быстро поели в темноте. Упаковали рюкзаки, отогрели ботинки и рукавицы над примусом и газовой горелкой. Впервые разговорились.
- Ты хоть спал немного? - спросил у Мурата Халитов.
- Не знаю. Может, и спал.
- До вершины Саладина далеко? - обратился ко мне Целищев.
- Нет. Час от силы.
- А дальше что?
- Там склоны и большое плато. Боюсь, снега будет много.
- Ничто-о-о... Пропашем, - произнес Целищев, протискивая свой ботинок меж других к пламени примуса.
- Ты на Хана по этому гребню ходил? - вопрос Халитова ко мне.
- Нет.
- А в 74-м году кто ходил?
- Тогда Коля Хребтов руководил группой. С ними шел Валя Макаров, Саша Дзарахохов, еще кто-то... не помню.
- Сколько времени они отсюда до вершины ходили?
- Со спуском сюда же - три дня. Два поднимались и день спускались.
- Что? Очень сложный гребень?
- Говорю, не знаю! Я там не был!
- А они что говорили? - встрял Мурат.
Я пожал плечами: - Пятнадцать лет прошло!
- Все замолчали и только сосредоточенно крутили башмаками над пламенем.
- Успеем или нет?! Мужики!? - все же вырвалось у кого-то. Никто не ответил. Минут через десять Андрей Целищев:
- Мужики, сегодня я хочу начать.
- А я подстегнусь к нему. Мы вдвоем отправимся в шесть, а вы соберете палатку и - следом. Никто не возражает? - я посмотрел на бликую-щие от пламени примуса лица.
- Давайте начинайте, а мы следом, - ответил Халитов. - Только бы с погодой повезло.
- Ничто-о... прорвемся, - оживился Целищев.

Около шести начало светать. Перед выходом из палатки я взглянул на ребят. У всех азартный блеск глаз на сосредоточенных лицах. Все в движении, укладывают остатки вещей по рюкзакам. Никакой сонливости, а ведь позади четырнадцать дней дикой перегрузки. И поспали сегодня всего три часа.

Мы с Андреем буквально выпорхнули из палатки и сразу пошли по гребню на пик Саладина. Опять глубокий снег. Но, идя следом по тропе за Андреем, я едва успевал. Как он умудряется с такой скоростью прокладывать след в глубоком снегу? Дыхание на пределе. Краем глаза отмечаю кроваво-красный массив великана Хан-Тенгри в лучах восходящего солнца. Таким я его еще не видел... Вот почему Хан называют кровавой горой - Кан-Тоо. Но нет времени остановиться, достать фотоаппарат из рюкзака и сделать кадр. Счет времени сегодня пошел на минуты.

Минут через пятнадцать я обернулся. Ребята потянули за нами. Хорошо, что нет ветра, следы не заметает. Через 40 минут мы на вершине Саладина. Записки нигде нет. Только старые банки из-под бензина, остатки которого еще плещутся. 16 лет пролежали здесь. Нас догнали остальные. Идем плотной группой. Через час я сменил Андрея и начал пересекать снежное плато перед гребнем Хан-Тенгри.

Когда вышли на гребень, попытались связаться по рации с базовым лагерем, но безрезультатно. Здесь ветер с сильными порывами. Над ледником Северный Иныльчек, в районе озера Мерцбахера появились кучевые облака. Только бы до них успеть пройти длинный кулуар в средней части гребня! Предстоит набрать километр высоты. Ветер усиливается. Перед входом в кулуар пришлось надеть маску. По широкому скальному кулуару идем одновременно. Бьем два-три крюка на веревку (50 м). Стараемся больше использовать для страховки выступы. Так быстрее. В кулуаре очень сильный ветер. Песчаный абразив больно сечет по незащищенным участкам лица и шеи. Снега нет, весь сдуло. После кулуара еще три напряженные веревки и - снежно-ледовый гребень почти без снега. Не останавливаясь, не переводя дух, продолжаем подъем. В одном месте все же остановились. Что-то сунули в рот, проглотили, отвязались от веревок, чтобы не мешались.

Я уже натер мозоль рукавом на руке, сдвигая его, чтобы взглянуть на часы. А время неумолимо... С обеда опять начали накрывать облака. Но самое сложное позади. Теперь только гребень. До самой вершины он с множеством крутых взлетов и выполаживаний. Из-за этого не можем увидеть, далеко ли до вершины. В разрывах облаков видим, что правый гребень, по которому предстоит спускаться с вершины, близко. Значит, вершина где-то недалеко. А здесь за взлетом взлет, дальше еще и еще...

Устал! Устал! Я устал!!! Но не могу позволить себе остановиться. Ребятам не легче. Время незаметно отсчитывает часы. Сколько их осталось до 12-ти ночи? Наверное, в сотый раз сегодня заворачиваю рукав - скоро пять вечера. Ну когда же вершина?! Поднимаю голову вверх и вижу, что склон надо мной начинает выполаживаться и не как на очередном взлете. Андрюха, сдержанный на эмоции, пару раз махнул мне сверху рукой. "Даже он не выдержал. Ну, наконец-то вершина!" В пять часов вечера я стоял на Хан-Тенгри у вершинного тура, включил рацию и, с трудом сдерживая эмоции, передал в эфир:
- Траверс на приеме. Мы находимся на вершине Хан-Тенгри. Сейчас начнем спуск. Сильный западный ветер. Но, что бы ни случилось с нами на спуске, траверс Победа - Хан-Тенгри пройден! Постараемся сегодня же прийти в базовый лагерь. Я на приеме.
- Поскольку на старт вы вышли в шесть утра, судья добавляет вам эти шесть часов. Так что, можете не очень спешить, - ответил Седельников, и потом посыпались поздравления ребят.

Я выключил радиостанцию, повернулся к подошедшим Халитову и Галиеву и принялся их целовать. Горящие, воспаленные глаза на радостных лицах... Обняв друг друга, мы водили хоровод на высоте 7000 метров. Вдали, на юге в клубящихся облаках пик Победы - начало нашего пути. Осталась финишная прямая. Никто из ребят даже не заикнулся о дополнительных шести часах. Как будто и не слышали эти слова. Траверс необходимо закончить сегодня до 12-ти ночи! Он должен быть пройден чисто!

В 23 часа 50 минут (на десять минут раньше отпущенного срока) 20 августа, в присутствии судей и множества альпинистов, наша команда пришла в базовый лагерь на слиянии ледников Южный Иныльчек и Звездочка.

"Они пришли в базовый лагерь за 10 минут до истечения контрольного срока и предстали пред не верящим в происходящее судьей чемпионата СССР. Ведь всего несколько часов назад они связывались по рации с вершины Хан-Тенгри, а сейчас уже здесь, в базовом лагере, уставшие, счастливые, без единой царапины и обморожений. Часы показывали 23.50... Навряд ли кому еще взбредет в голову повторить такое...", - рассказывает судья чемпионата Виктор Седельников.

Усталые и счастливые! Сбылся траверс вершин подковы ледника Южный Инылъчек! Тяньшанъскип траверс - пик Победы Западная вершина (В. Пшаве-ла, 6918 м) - пик Победы Главная вершина (7439 м) - пик Советская Армения (7150 м) - пик Победы Восточная вершина (7048 м) - пик Военных топографов (6873 м) - пик Рапасова (6814 м) - пик Нагела (6565 м) - пик Дружба (6800 м) - пик Тореза (6401 м) - пик Снежная сказка (6000 м) - пик Зорге (6210 м) - пик Шатер Восточный (6637 м) - пик Шатер Западный (6600 м) - пик Саладина (6280 м) - пик Хан -Тенгри (7010 м). Первопрохождение. Средняя высота траверса 6400 метров, в том числе 60 километров на высоте более 6000 метров, общая протяженность маршрута 73,6 километра, время прохождения 15 дней (06.08-20.08), ходовых часов 138.20.

Скупой на эмоции Госкомспорт СССР в официальном документе дал необычную оценку восхождения:

ДИПЛОМ награждается тов. Хрищатый В. - капитан сборной команды Казахской ССР, занявшей ПЕРВОЕ место в чемпионате СССР по альпинизму 1990 года за прохождение фантастического траверса пик Победа (7439) - пик Хан-Тенгри (7010)