Всего отзывов: 0 (оставить отзыв)

Автор: Г.А.Стариков

Читайте на Mountain.RU: Авторскую страничку Геннадия Старикова

Мы находились теперь в хорошей форме, было намечено прохождение северной стены Уллу-тау-чаны - вершины, перегораживающей верховья ущелья Адырсу, в то далекое время «проблемы № 1» ущелья.

Как всегда, первая связка – Абалаков, теперь с автором - вышла на день раньше: принципом оставался предварительный просмотр пути, «прослушивание» вершины, а к вечеру мы прорубили ступени на ледовом склоне до начала скального пояса, так как решено было “кошек” не брать.

Ночевка на стене Уллутау

Ходить в связке с Виталием было интересно, но и трудно. Интересно вместе обсуждать путь подъема и тактику движения, да и поговорить на привале. Походив в связке, он (суховатый при первом, и не только первом знакомстве), понемногу раскрывался - разносторонне образованный, много повидавший и продумавший, с большим юмором, начитанный и переваривший прочитанное, любивший стихи и многие из них помнивший, с большим вкусом и художественным чутьем - был интересным собеседником.

Во время движения многословие жестко пресекалось. Команд и тем более окриков у нас все-таки никогда не было. Виталий всегда шел первым, за исключением рельефа, где было не избежать попеременной страховки, стоило огромного труда “отгорловать” хоть часть рубки ступеней, не говоря уже о скальной работе. Зато к действиям второго был требователен жестко - натяг или слабина страховки вызывали замечание, крючья следовало подавать немедленно, готовить страховку тоже.

На следующий день подошла вся команда: Боровиков и Гусак, Ануфриков и Филимонов, Чередова и Нагаев.

На предвершинном гребне Уллутау

Рано утром прошли лед по готовым ступеням, а дальше пошла скальная стена. И снова Абалаков идет первым, движение восьмерки на такой стене идет относительно медленно, нижним порой приходится пережидать в укрытии неизбежно падающие ледышки и камни от верхних. Пришлось ночевать сидя. Следующий день - снова скалы, еще сидячая ночевка и, наконец, острый и крутой фирновый гребень, выводящий к вершинным скалам. Опытный тренерский глаз видит, что здесь Виталию больно бить ступени в фирне, но он не подает вида.

Наверху раздается стук камня, но мы даже не смотрим вверх, гребень узок и остр, а с боков глубокие желоба. В желоб падает камень, это кругловатая плита, она падает на ребро, катится в желобе, как колесо, выкатывается на другую сторону желоба и... разворачивается, как лихой велосипедист на треке, катится на дно желоба набирая скорость и взлетает на нашу сторону! Боровиков и Гусак еле успевают кинуться с риском на другую сторону гребня. В горах иногда трудно отделаться от ощущения некой злой воли...

Снова скалы, уже не особенно сложные, и мы выходим на вершину.

Мы взошли на вершину в шестом часу вечера, идти по всему длинному гребню и на спуск в темноте было явно поздно. Поэтому часик просидели мы там, под нежарким солнцем, в блаженном покое.

Уже не надо было напряженно держать страховку, лепиться на обледенелых скалах, следить за камнями, впереди был нетрудный пройденный ранее многими путь по гребню, местами с площадками (вершинный гребень Уллутау довольно широкий), со следами триконей, и мы оттаивали, как-то спало безоглядное стремление вперед. Немного для приличия пройдя, выбрали площадку для палаток пошире, не надо было привязываться к крючьям, как внизу на стене. Часам к семи были закончены заботы о палатках, ужине. Назавтра предстоял долгий, но легкий обычный путь спуска - мы еще не ложились, напряжение не сошло.

На севере высился массив вершины Чегет-тау (в 1933 г. мы с Анатолием Машиным сняли оттуда записку самого... о-о-о!.. Д.Коккина).

Мы сидели молча, дружной кучкой, провожая день. Прошел час предвечерней тишины, потемнели леса на дне ущелья, оно медленно заполнялось тьмой.

Слышали ли мы на вершине шум крыльев летящей Ники - богини победы? Или думали, как бы переобуть намявший ботинок? Нет, слышали, когда делали последние шаги вверх, когда вместо склона перед глазами открылись дальние горы Сванетии, последние камни земли остались под ногами, впереди было только небо и ветер в лицо. Но теперь...

Ночь близилась и близилась. Ущелье уже до краев было залито поднявшейся снизу тьмой, и путь наш скрылся в ней, со всеми его тяготами. Скрылся наш путь, скрылись все пути... « Солнце тем временем село, и все потемнели дороги » ( Гомер ).

Где-то высоко над нами вспыхнули мимолетной алой лентой облака и погасли, небо на западе стало холодно-зеленым. Стало чернеть, с востока властно наступала ночь. Над темными холодными контурами вершин, над чеканными на небе гребнями прорезались первые колючие звезды словно вторя этой могучей и торжественной симфонии, отвечал им огонек со дна долины.

Рано утром, когда еще розовели снега на восходе солнца, мы спустились к Местийскому перевалу и с него в долину. И вот мы уселись дружным кружком под первыми стройными соснами ущелья Адырсу.

Крутые изгибы зеленых предгорий,
В провалах ущелья костры – огоньки.
Дорожное счастье, дорожное горе,
И сосны у вечно шумящей реки.
А там, где кончаются тропы и травы,
У края скупой каменистой земли
В просветах тумана видением славы
Крутые снега пламенеют вдали.

Саша Боровиков - альпинист с 1937 г., хороший технарь, хотя и не сильнейший физически в команде, но ее ум, честь и совесть. Сын эсера-боевика, сидевшего еще в царское время и окончательно севшего – в советское. Начав с ФЗУ, он стал известным ученым, доктором наук, известным за рубежом, участник многих советских и международных экспедиций и конференций. Его всегда выделяли особое чувство логики, такта и справедливости, позволявшие улаживать любые конфликты.

Именно это побуждало общественность выбирать его председателем Всесоюзной федерации альпинизма на протяжении 18 лет.

Лев Филимонов - научный работник, высокий, сильный и надежный, очень спокойный, хоть изредка и взрывающийся, прямолинейный, прозванный за ржаные волосы и молчаливость «белым молчанием» (« дружба - это умение молчать вдвоем » - сказал В.Астафьев). Послужив в солдатах, он пришел в команду в 1947-м, имея уже солидный альпинистский опыт (начал заниматься альпинизмом в 1938 г.). Валя Чередова - спутница Виталия Абалакова в жизни, с ранней молодости разносторонняя спортсменка, не очень высоко технична, но невероятно вынослива. Вся команда неоднократно пыталась при дележе снаряжения хоть немного разгрузить ее, но «железная леди» встречала это в штыки. Ходила в 30-х годах с Виталием, продолжала восхождения и далее в конце 30-х, с 1940 г. мастер спорта. Автор, поладивший здесь с Абалаковым как второй в связке. Эти люди уже прочно составили костяк команды. Рядом молодой Нагаев - выпускник школы инструкторов «Спартака».

Сейчас уже можно сказать - вершина наша, можно поздравить друг друга с прекрасным восхождением!

Виталий дает нам немного поваляться на травке, а затем, в своей обычной суховатой манере, дает команду: «ну, надо идти».

КИНО (!?)

О, холод ледников, далеких и прекрасных.
Палатка - облако в просторе отдаленном.

Артюр Рембо

Ушба !

Мы возвращаемся в наш альплагерь “Шхельду”. Отдых – летний сезон заканчивается, некоторые уже собираются уезжать домой, но вдруг нас потрясает необычайное событие - с шумом и суматохой прибывает грузинская киноэкспедиция во главе с режиссером Рондели (Гусак сразу переименовал его в Ерундели). Снимается фильм «Покорители вершин» по сценарию Рондели и Н.Тихонова. Он уже почти снят, осталась одна “мелочь” – съемка траверса двуглавой вершины Ушбы с идущими фигурками альпинистов вдали (крупные планы и игровые кадры не нужны). Мы в замешательстве. Рондели кричит о «лучших в Союзе альпинистах» (?!) и потрясает толстой пачкой денег на расходы. Первым загорается Ануфриков, он давно мечтал о киносъемке в горах. Автор, побывавший ранее на Северной Ушбе, не прочь теперь траверсировать обе вершины хочет иметь ее в списке Аркин, присоединяются инструкторы К.Фадеева и веселый И.Лапшенков - не блестящий ходок, но хороший товарищ. Решились идти, но... Жалкими, умоляющими глазами смотрит на нас всеобщий старый друг австриец Густав Деберль.

Уроженец веселой Вены, туммлер*, турист и альпинист, он * весельчак, бродяга, непоседа участвовал в восстании Шуцбунда в 1934 г. После подавления восстания уцелевшие эмигрировали к нам в Союз. Почти все они были хорошие альпинисты и горнолыжники (в Австрии это национальные виды спорта) и многому научили наших. Особенно выдающимся, очень техничным и всеобщим любимцем был Густав - тренер в школе инструкторов “Адылсу”.

В 1937 г. шуцбундовцев, естественно, посадили - и вот, отбыв 10 лет, потеряв правую руку, изможденный, появился он, пройдя все муки прописки, устройства на работу, в “Шхельде”, а вершина Ушба была его давней мечтой… Контрольно-спасательная служба боялась выпустить однорукого (!), но вся элита ущелья взяла на себя ответственность и он, сияющий, пошел с нами. Надо сказать, шел не самым слабым в группе, лишь один раз, на 20-метровой стенке Южной Ушбы ему помогли “дюльфера”** он закладывал культей отлично - воля и мужество преодолевают все!

** способ спуска по веревке

Мы начали с Ушбинского плато. Идется хорошо. По слежавшемуся фирну получаются прочные ступеньки - и вот мы уже поднимаемся по верхнему снежному гребню Северной вершины.

Я невольно смотрю на середину гребня - там торчит крошечная скалка, в далеком 1935 году мы с Борисом Алейниковым - первые русские на Северной Ушбе - пересиживали на ней ночь (тогда весь склон был полностью ледяным, кошки были плохие, приходилось на всем склоне рубить ступени, шли медленно). Мы кое-как уселись, подстраховавшись на крючьях. Прошлись по нам последние лучи солнца, окружили зеленоватые льды, в долинах было уже темно. Снизу поднимались клочья тумана, они густели, ширились, и вот мы уже, словно на острове, над колеблющемся морем облаков, только Эльбрус да Донгуз-Орун стоят, как соседние острова под холодной луной... Но мы на Ушбе! И в безмолвии две маленькие живые точки, прижавшиеся, согревая друг друга. С непривычки мы не спали от неумения расслабиться, а утром с трудом разгибаясь на страховке, по очереди собираемся с замерзшими пальцами. Так было тогда (с вершины мы сняли записку Д.Коккина и У.Альмера 1888 г.). Сейчас мы почти равнодушно и спокойно проходим через эту вершину.

Ануфриков несет тяжеленную кинокамеру «Аймо». Траверс Ушбы описывался десятки раз и нет нужды повторять, скажем только, что Ануфриков, увлекшись кино, в 1957 г. с другой группой снял отличный фильм «Если бы горы могли говорить». Его, наверное, видели все. Он пунктуально повторяет наш траверс - на седловине порвало бурей палатку, пещеру вырыть здесь было невозможно, построили снежную “ иглу ” . Впрочем, в фильме нет грозы, которая прихватила нас на Южной вершине, нам же пришлось на ней ночевать. Зато ясным утром прямо под ногами виднелась огромная долина Сванетии в кольце снеговых хребтов, крошечные квадратики посевов, дома - башни...

Благополучный спуск и… печальная концовка - на Гульском леднике мы нашли останки Алеши Джапаридзе, веселого Алеши, с которым мы ходили еще в 1936 г. на Памире... Его группу снесло лавиной поздней осенью 1945 г. при спуске с седловины Ушбы.

Мы уходим, а склоны Ушбы краснеют в лучах заходящего солнца.

ЗААЛАЙ, КАВКАЗ

Кто услышал зов Востока,
Тянет всех туда назад.
Редиард Киплинг

При подведении итогов 1951 г. Всесоюзный спорткомитет утвердил нашим командам в технически сложном классе за восхождение на Уллутау первое место, а на Чанчахи - второе. Стенные восхождения освоены и Виталий считал, что теперь надо «обстрелять» команду на высоте. Его неудержимо тянуло в просторы Алайской долины, он вспоминал свое первое восхождение в 1934 году на пик Ленина.

Долина и впрямь великолепна – плоская, широкая, степная, пахнущая полынью, где шуршит под ногами ковыль да кивают ветрам кусты высокой травы - чия. А за равниной на юге встает мощная стена снеговых вершин, плавноспокойная, уходящая вправо и влево, куда хватает глаз - Заалайский хребет.

Эта долина - последний всплеск азиатских степей, дальше – сплошные горы.

Но 1952 год оказался сложным, у многих получились задержки с отпуском (мы ведь не профессионалы) - пришлось разделиться, но команда была уже достаточно сильна: Абалаков, Чередова, Ануфриков, Аркин поехали в Азию, взяв с собой молодежь, выбрав знакомый пик Ленина, удобный для тренировки на высоте. К сожалению, подбор молодежи оказался неудачным, двое из них заболели, из-за этого до вершины пика Ленина не дошли. Выделился один - воспитанник Ануфрикова - Виктор Буслаев, сильный, выдержанный, техничный, хорошо «притершийся» к нраву команды. После этого было совершено первовосхождение на вершину порядка 6000м к востоку от пика Ленина, назвали « XIX Партсъезда», тогда приходилось давать и такие названия! На дальнейшее уже не было времени.

Те же, кто не смог поехать на Памир, «кавказцы» - Пелевин, Боровиков, Леонов, автор, присоединив веселого инструктора лагеря В.Рубанова, выбрали любимый район Безенги - северную стену вершины Восточной Мижирги, соседку Дыхтау, на которую уже многие посматривали раньше.

Машина прошла по обезлюдевшему после выселения балкарцев ущелью только до селения Хулам, дальше пришлось одевать рюкзаки на плечи! Мы дошли до старого Безенги - древнего балкарского селения, на склоне ютились сакли из серых камней, низкие, с плоскими земляными крышами, где потолок одной порой служил двором другой, сбросили рюкзаки - здесь предполагалось заночевать. Но в селении нас охватила темная жуть.

Подразвалившиеся крыши и заборы, распахнутые настежь двери, окна, ворота и домашний хлам, второпях (на выселение дали только один час) растерянный на улице: любимая тряпичная кукла, выпавшая из испуганных детских ручонок, прялка, отполированная руками трех поколений, детский чувяк, деревянная кружка для айрана... Вон дом Ибрагима, где мы гостили в 1938 году, крыша уже провисла над мертвым домом... Дальше дом знакомого Кази-охотника... Мы молча взвалили на плечи рюкзаки и не оглядываясь, пошли дальше и остановились только километров через десять.

Опустевшая Балкария… У меня особое мнение о балкарцах. В 1932 г. я шел один по Чегемскому ущелью (машины здесь не проходили). Вечерело.

Я вышел на огромную поляну, у дороги горел костер - вечеряли косари.

На мое «салам» меня, прохожего, чужого, русского мальчишку пригласили к костру, усадили на кошму (позже я узнал, что это гостевое почетное место), накормили мясом и уложили на кошме спать. Я проснулся один - они пораньше ушли косить, деликатно не разбудив меня. Спасибо им, я их гостеприимство не забыл!

Переправа через бурный Черек, лагерь поставили на сказочной поляне Мижирги, по которой, словно нарочно для гостей, течет ручеек. День выделили на просмотр пути и сборы, и на рассвете следующего - вышли на штурм.

Первые 400 метров движение шло медленно и оказалось, что наш просмотр маршрута был недостаточен: пошел жестокий камнепад, от которого еле удалось укрыться под маленькой нависающей скалой, здесь пришлось просидеть под грохот камней с 10 утра до двух часов ночи, когда камнепад утих. Полностью маршрут не был виден с нашей точки просмотра, а осмотреть стену с разных сторон, послушать ее подольше поленились - грубая ошибка! В горах всегда надо быть настороже, противник поджидает промаха! Затемно двинулись в путь, прошли камнеопасную часть склона. Рельеф переменный: скалы, ледовые кулуарчики, бараньи лбы, снег - еще три ночевки на маршруте и к вечеру, в десятке метров от вершины площадка, словно нарочно для ночлега. Первая комфортабельная ночевка: небо ясное, выходит луна и сверкают льдами вершины - Айлама, мощная Шхара и вся Безенгийская стена, Коштан, соседка Дыхтау - словно мы попали в другой сказочный, инопланетный мир несмотря на усталость, нам не спится.

Конечно, все альпинисты, каждый по-своему, эстетически ценят горы, но, наверное, все они подсознательно воспринимают виды с Ушбы, с пика Победы сквозь спортивные очки - ведь не худший вид будет с простенькой вершины, но особую окраску придает мысленная надпись «это видели немногие».

Утром поднялись на вершину. Спуск в ущелье Мижирги - и мы на пышной зеленой травке нашей поляны. В первенстве Союза наше восхождение заняло 1 - 2-е место по классу технически сложных.

Пик Вольной Испании

Возвращение в “Шхельду”. Часть группы вынуждена уезжать. Николай Гусак и Лев Филимонов, принявшие на себя альплагерь, не хотят покоя.
Втроем, с ними автор, мы делаем короткий, но интересный маршрут на пик Вольной Испании по камину северной стены.
Честь команды “ C партака” поддержана!

Туда вели ступени скал,
Но лишь злой дух по ним шагал.
М.Лермонтов

На следующий, 1953 год мы снова все вместе. Месяц отдается работе в альплагере “Шхельда” с разрядниками, это учебная работа и хорошая тренировка - мы водим их на окружающие вершины, а Абалаков, как всегда, поддерживает хорошую тренировку.

Затем приступаем к спортивным восхождениям.

Команда существует уже много лет: шла не просто серия восхождений, вырабатывались собственная техника передвижения, собственная тактика и, главное, формировался и выращивался коллектив со своей моральной атмосферой, своими устоями и неписанными этическими правилами отношений такая атмосфера исключала склоки и ссоры и это, наверное, оставило в каждом из нас больший след, чем иные рекорды. Надо отдать должное Абалакову, он не был умелым администратором, хозяйственником - «доставалой», но в альпинистских группах умел как-то сразу, без команд и окриков ввести всех в работу и установить атмосферу дружбы и доверия. Это выходило как-то само собой. Хозяйственные задания не давались, а перечислялось необходимое и кто-то просто брался за одно, другой - за другое. И на привалах обычно не было дежурств: кто-то разводил примус, кто-то шел за водой и т.п. Голос он не повышал никогда. Хороший начальник не тот, кого боятся, но тот, перед которым бывает стыдно.

В списке команды появлялись новые имена - входила молодежь из разрядников альплагеря, конечно, некоторые мелькали на одно восхождение, а иные входили в костяк команды. И сами «коренные» члены команды взрослели, изменялся подход к восхождениям, чувствовали себя в горах не пришлыми авантюристами в экзотической стране, но в своей среде.

Романтика первых стенных восхождений как-то померкла, сменилась деловитым чувством спорта - пройти, настоять на своем, еще проявить себя перед самим собой. Ведь романтика подобна горизонту - видна вдали, а войдя в то красивое облако, видишь туман.

На стене пика Щуровского

На этот раз времени было не так много, Виталий предложил северную стену старого знакомого - пика Щуровского, еще в 1947 году он с опаской на нее поглядывал. Всегда выбирались первопрохождения - это ведь самое интересное в альпинизме и самое ценное, каждое первопрохождение приносит что-то новое. Но после десяти прохождений маршрута, когда становится известно, как обойти жандарм и где непрочные скалы, где хорошо заночевать, вершина становится чем-то вроде гимнастического снаряда. Пошли Виталий, автор, Ануфриков и Буслаев, Леонов, Филимонов и веселый давнишний инструктор «Шхельды», немножко беззаботный Иван Лапшенков (у Аркина, Чередовой, Боровикова заканчивались отпуска).

Маршрут при наблюдении оказался камнеопасным, причем не «умолкал» и ночью. Восхождение было под вопросом, но выручил день непогоды, выпало порядочно мокрого снега, а потом ударил холод, непрочные камни смерзлись и мы быстрым броском прошли нижнюю камнепадную часть. Маршрут оказался трудным (Виталий счел его намного сложнее своего же северо-западного маршрута 1947 г.) - было много обледенелых скал (возможно из-за той «причуды погоды»), пришлось протерпеть две сидячие ночевки.

Погода ясная, можно вспомнить мудрость эвенков (« проснувшись, хорошо увидеть звезды над головой, как подобает мужчине »). Когда вышли на вершину, небо закрыла мертвенно-синяя туча. На спуске с Ушбинского плато по ледопаду нас прижала новая мощная снеговая буря -пришлось засесть в палатки, холод и усталость не давали спать. Виталий читал стихи С.Есенина, вышла на поверхность спрятанная глубоко под кожей лиричность - он любил стихи и знал много их, чувствовал четко «душу» и ритм их. Странно звучал Есенин среди льдов, под шум бурана...

Мы потратили много времени на учебную работу. Кончались отпуска, кончалось лето - приходилось уезжать, вспоминая горы.

Мы прибыли в горы рано, когда свежо зеленела трава, кое-где лежал еще нестаявший снег, впереди было все веселое лето. День шел за днем в суматохе сборов, походов, а когда вещи уже сложены к отъезду, в ожидании машины остался непривычно спокойный день. И мы вдруг заметили, что солнце уже нежаркое, трава на склонах побурела и пожухла, опаленная солнцем, и сухо шуршит под осенним ветром.

На вершинах кругом белоснежные весной снега потаяли, стали серыми в потеках камней, а теперь на них ложится тонкий кружевной узор свежего осеннего снега. Лето прошло.

По ущельям теперь прокрадутся разведчиками хмурые туманы, потом поползут низкие тяжелые тучи, цепляясь за утесы. А там уже помчится по ущельям волчьим гоном белая метель - придет зима. До свиданья, горы, до следующего лета! Из Нальчика двинулся наш поезд на Москву.

Темнота покрыла окна, замкнув нас в тесном купе, стучат колеса и слышны гудки далеких паровозов. Виталий вспоминает родную тайгу и рассказывает о сибирских тропах.

За это восхождение на первенстве Союза мы получили первое место по классу технически сложных. Всесоюзный спорткомитет наградил нашу команду переходящим призом имени заслуженного мастера спорта Е.М.Абалакова.